Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

Эмма купила пластиковые ящики для одежды до того, как ребенок родился, и проводила часы, сортируя детские вещи. И в комнате остались доказательства. Корзины с надписями: «Ползунки 0–6 месяцев», «Штанишки 0–6 месяцев» и «Джинсы 0–6 месяцев». Еще один набор, но для 6–12 месяцев. «Свитера», «Носки», «Шапки и шарфы», «Слюнявчики», «Махровые салфетки». В старой желто-оранжевой банке из-под кофе «Кафе дю монд» лежала дюжина сосок-пустышек, которые они никогда не использовали, Брайан засыпал, засунув в рот большой палец. Рядом с банкой стояла книга о том, как и когда следует отучать малыша сосать большой палец. Все собрала Эмма, только лучшее, она готовилась приветствовать появление на свет их мальчика. И как эта же женщина могла превратить спальню сына в место преступления?

Экземпляр «Там, вдалеке» также стоял на полке, рядом с пособием на тему о том, как отучить ребенка сосать большой палец. Аполлон взял книгу в руки. Он собирался читать ее мальчику каждый вечер, но сколько раз успел открыть? Нисколько. Он цитировал ее по памяти в то утро, в подвале, в Ривердейле, но в чтении вслух заключена совсем другая магия. Он хотел научить ребенка любить книгу из его детства. Переворачивать страницы до тех пор, пока Брайан не станет достаточно взрослым, чтобы делать это самостоятельно. Произносить слова, пока Брайан не начнет обходиться без его помощи. Сидеть рядом с сыном, погрузившись в историю из книги.

Аполлон мечтал об этом с того момента, как они принесли малыша домой, тем не менее в течение следующих шести месяцев чувствовал себя таким измученным, что ни разу не взял книгу в руки. Впрочем, какой смысл читать шестимесячному ребенку? У нас еще будет время. У нас еще будет время. Так он думал. Аполлон открыл книгу и начал перелистывать страницы.

У него за спиной Лилиан ударила мухобойкой по стене, и раздался негромкий треск.

– «Ты пойдешь со мной», – сказал Аполлон.

Лилиан у него за спиной прекратила сражаться с мухами.

– Что ты сказал? – спросила она.

Она шагнула к нему, и деревянный пол заскрипел под ее ногами.

Аполлон повернулся к Лилиан.

– Это были последние слова, которые я сказал Брайану, – ответил Аполлон.

– Почему ты так ему сказал? – спросила Лилиан.

– Мне снова стал сниться тот сон, – ответил Аполлон. – Тот старый сон, помнишь? Сразу после того, как родился Брайан.

– Я не знала, – удивилась она. – Почему ты мне не говорил?

– А зачем? – спросил Аполлон. – Ко мне просто вернулся старый кошмар.

Лилиан заплакала.

– Думаю, я должна кое-что тебе рассказать, – сказала она.

Аполлону Кагве требовались швабра и ведро. Хотя часы показывали почти два часа ночи, он понял, что должен вымыть деревянный пол в комнате Брайана tout de suite [23] Прямо сейчас ( фр. ). . Он вышел из спальни прежде, чем Лилиан успела сказать что-то еще, на кухне в кладовке отыскал швабру и ведро под раковиной, и даже наполовину полную бутылку седьмого поколения жидкости для чистки дерева. Из кухни он отправился в ванную комнату и поставил ведро в ванну. Он убежал от матери. Аполлон и сам не понимал, почему так поступил, но чувствовал, что не захочет услышать то, что она собиралась ему рассказать. Впрочем, куда он мог деться?

Лилиан поймала его сидящим на краешке ванны. Она стояла в дверном проеме и смотрела на сына, скрестив руки на груди и опустив голову.

– Я работала в «Любик и Вайс». Всего одиннадцать месяцев, – начала Лилиан, откашлялась и заговорила громче: – У них была очень хорошая стоматологическая страховка. Тебе исполнилось четыре года, и мне следовало показать тебя дантисту. А еще у них имелась превосходная страховка офтальмолога. У бабушки была глаукома уже в сорок лет, поэтому я боялась, что со мной произойдет что-то похожее. Я очень радовалась, что получила такую замечательную работу. Они находились в самом центре города, поэтому я могла доехать туда на «семерке» – и мне оставалось пройти до офиса всего шесть кварталов.

Аполлон включил теплую воду, чтобы наполнить ведро.

– Но один из адвокатов, его звали Чарльз Блэквуд, начал проводить слишком много времени возле моего письменного стола. Я понимала, что это значило. Другие девушки предупреждали меня, что он отличается настойчивостью. Я бы назвала его непреклонным. Он напоминал мне твоего отца, только в нем не было его привлекательности. Однажды он дал нам билеты на шоу. Ты помнишь? Стадион Ги. «Полиция» и… кто же там был? «Джоан Джетт и Блэкхартс» [24]. Да, теперь я вспомнила.