Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

— Мама, — тихо позвала Верочка.

Она наклонилась к ней. Дочь смотрела на неё ясными голубыми глазками.

— Не надо жалеть Барсика. Птица забрала его.

— К-как это? Куда? — голос Ларисы дрогнул.

— Она сказала, что так надо. Если не отдать им кого-нибудь, то им захочется забрать меня прямо сейчас. Поэтому птица сказала, что возьмёт Барсика с собой. Не надо плакать о нём, хорошо?

Верочка опустила веки. Маленькие пальчики сжали лапу Тигры.

Лариса вышла в гостиную. Экран «Рекорда» по-прежнему показывал черно-белую шипящую пустоту. Она подошла к нему и стала переключать каналы. Но сколько бы она ни щелкала тумблером, везде был только белый шум. Покачав головой, Лариса выключила телевизор вместе со стабилизатором.

Барсика она нашла в углу кухни, за холодильником, где стоял ящик с песком. Кот скрючился, будто пытаясь выгрызть из собственного живота нечто, причиняющее ему страшную боль. Полосатая морда была искажена. Маленький трупик уже успел окоченеть.

Безумие, подумала Лариса. Вот оно и подкралось в мою квартиру. Недолго же было ждать.

Её затошнило, и она быстро отвернулась, чтобы не видеть мёртвого кота. Дыра в окне притягивала взор. Лариса увидела через неё дуб, который рос во дворе в центре детской площадки. Чёрный силуэт птицы, восседающей на вершине дерева, отчётливо выделялся даже в сумерках. Ворона.

Птица сказала, что возьмёт Барсика с собой.

Она сказала, что вернётся.

Почувствовав на себе пристальный взгляд вороны, Лариса всхлипнула и закрыла лицо руками, чтобы как-то отгородиться от этого жуткого взора. Когда она отняла ладони от лица, вороны на дубе уже не было; только набирающий силу ветер подхватывал иссохшие листья с асфальта и поднимал их всё выше над городом, переживающим странные и страшные времена.

Тем вечером Юлька сказала ей, что Макс встречается с другой девушкой.

Она сообщила это, когда они сидели в кинотеатре и хрустели чипсами в ожидании рекламных трейлеров перед началом фильма. Веронике нравился отрезок времени между входом в кинозал и включением экрана: в большом полутёмном помещении, освещённом только тусклыми лампами по бокам, был своеобразный уют. Экран пока был только куском белой ткани, а не входом в другой мир, где мелькали краски и шли битвы. Но ожидание магии, которая должна была вот-вот начаться, тоже было очень приятным.

Она успела положить в рот первую сушеную картофелину и сделать один глоток колы. Юлька наклонилась к ней с соседнего кресла и самым заговорщицким из своих голосов шепнула:

— Оля Петухова сказала мне, что видела, как Макс обжимался в спортзале с её подружкой Инной.

Вероника покосилась на неё, продолжая жевать:

— Не смешно.

— А я не шучу, — Юлька и правда не улыбалась. — Мне Оля сегодня днём сказала, когда мы после пар шли на автобусную остановку.

Вероника нахмурилась и запила ставшие вдруг невкусными чипсы ещё одним глотком горчащего напитка.

— Мало ли что будет болтать эта дура Петухова… Что ещё за Инна?

— Инна Вебер. Она из параллельной группы, из прикладников. Высокая, тощая, вечно в красной блузке ходит. Да ты её наверняка видела. Говорят, волейболистка.

Вероника закусила нижнюю губу, как делала всегда, когда она о чём-то старательно размышляла. Макс находил эту её привычку очаровательной. Он так говорил ей. Ты становишься похожей на маленькую девочку. Так и хочется прижать к себе и отшлепать . За такие слова она его самого со смехом шлепнула по руке.

Волейболистка, значит. Вероника никакую Инну Вебер не знала, но это последнее уточнение упало в сердце тяжёлой глыбой. Макс любит волейбол. Ходит в спортзал три раза в неделю. Вероника тоже с ним ходила пару раз для компании, но ей быстро стало скучно.

«Должно быть, там они и познакомились, — подумала она. — Чёртов прыгучий мяч свёл их».

— А она хорошо играет в волейбол?

— Откуда я знаю? — возмутилась Юлька. — И вообще, к чему тут это? Макс крутит шашни у тебя за спиной, вот что важно!

— Наверное, хорошо играет, раз Макс приударил за ней.

Юлька фыркнула:

— Ну ты даешь, девонька. Давай, больше заботься об их дурацкой игре, а не о своей любви.

Вероника задумалась. Несмотря на ненадежность девичьего «ходячего радио», сомнений в правдивости этой истории у неё почему-то было мало. Но ожидаемой бурной реакции это первое со стороны мужчины предательство в её жизни не вызвало. Сердце не затрепетало, взгляд не заволокло слезами, мир не рухнул.