Мария Британ - Чувствуй себя как дома

– Нравится?

– Да…

– Я бы хотела кое-что тебе подарить, – вдавливает она горячие-горячие слова между моими лопатками. – Талисман.

Тора извлекает из кармана шестеренку. Я щурюсь и замечаю, что на ней нацарапана надпись: «Моему Облаку».

– Спасибо, – хмыкаю я, принимая подарок.

– Ты мое облако, Захар. Клочок неба.

– А как же чайник с накипью?

Я мечтаю, чтобы она засмеялась и обозвала меня дураком, чтобы заплела косу и станцевала, как тогда, в свой день рождения.

– Я рада, что ты со мной.

Она подплывает к краю крыши. Ее силуэт на фоне огромного города уменьшается до силуэта птицы. Но как только я закрываю глаза, Тора превращается в город. В миллиарды созвездий.

С лестницы доносится шум. Тора не слышит. Тору оглушил ветер и ослепили ночные огни. А я наблюдаю за тем, как на крышу выпрыгивает Лида. Щеки ее горят, а в улыбке вполне бы поместилось море. Лида таращится на нас не моргая. На нее, будто цунами, надвигается огромная тень. Бруно?.. Неужели кот и когтерез тоже решили прогуляться до Венеры?

Я качаю головой. Давай, Лида, уведи его отсюда. На эту ночь звезды забронированы.

Ее улыбка тает, и теперь в ней поместится разве что маленькое озерцо.

– Пойдем в спальню. Мне холодно, – жалуется она, отворачиваясь к коту.

Тень застывает, как желе. Бруно выныривает из темноты лишь на миг, но успевает окинуть нас с Торой взглядом и рассмотреть шестеренку в моих руках.

Секунда – и они исчезают. О чем он подумал? Догадался ли об экспериментах Хлопушки? Я подавляю желание броситься за ним и все объяснить.

– Чего ты там копаешься? Иди ко мне! – зовет меня Тора.

Я прячу шестеренку в карман и отгоняю тревожные мысли. Сегодня они лишние.

Мы забронировали звезды и Венеру. Чем не идеальная ночь?

Я просыпаюсь от настойчивого ощущения, что за мной кто-то наблюдает.

– Доброе утро, соня, – мурлычет Тора мне на ухо. Как же она близко… Я даже пепла не чувствую.

Приподнявшись на локти, я изучаю ее – медленно, чтобы ничего не упустить. Теперь я делаю это каждое утро. Потому что… я знаю, такие вот утра рано или поздно закончатся, как зубная паста. Как бензин в автомобиле. А я должен запомнить Хлопушку. Должен ее вызубрить .

Накрашенные ярко-красной помадой губы целуют меня в щеку. Тора уже в шортах, рубашке и своих любимых фиолетовых колготках, выделяющихся яркой кляксой на фоне комнаты.

– Иди сюда. – Я обнимаю ее, но она трясет указательным пальчиком перед моим носом и извлекает из-под подушки наш проигрыватель.

– Песня как раз под настроение! – воодушевляется Тора, подскакивая.

И вот она уже танцует – плавно, завораживающе. Колыхается деревом. Определенно, яблоней.

– Поиграй со мной, – просит она.

– Во что?

– В виселицу, или что-то вроде того. Я придумываю слово – ты пытаешься его отгадать по буквам.

– А если я ошибусь?

– Я надену кофту. Куртку. Шапку. Укутаюсь в плед.

– Как интересно! Тогда за правильную букву… наоборот? – фыркаю я.

– А ты молодец. – Тора хватает меня за руку и стаскивает с кровати. – Это о нас. Шесть букв.

– Хм… Счастье?

– Нет, дурачок! В слове «счастье» семь букв!

Тора роется в шкафу и через миг выуживает шерстяную кофту.

– Хорошо, по буквам так по буквам, – сдаюсь я. – Но для начала ответь: ты специально оделась как на Северный Полюс?

– Конечно! – кивает Тора и продолжает колыхаться . – Если бы я была в одном платье, игры бы не получилось.

– Ладно. Может… «О»?

Кофта соскальзывает с Ториных плеч.

– А еще «Л».

Тора застывает и прижимается ко мне. Мы стоим долго – вечность или больше, не знаю, и превращаемся в те самые яблони, что обнимались у Ворона.

– Расстегнешь рубашку?

Что, если она загадала «любовь»? Нет, слишком просто. А Хлопушке не нравится, когда просто.

Я перепрыгиваю с пуговицы на пуговицу, и рубашка Торы падает на кофту.

– Осталось чуть-чуть. Давай, Захар, мне жарко в шортах.

Меня посещает неожиданная догадка, но я не спешу ее озвучивать. Вместо этого я провожу пальцем по нежным изгибам Ториной спины.

– «К».

– Говори слово, – стараясь унять сбившееся дыхание, требует Тора.

– Кролик.

Песня заканчивается, и – как же, черт возьми, не вовремя! – кто-то стучится в дверь. Отголоски музыки трескаются карамельной корочкой. Тора натягивает рубашку и быстро, застегивает ее. Я надеваю джинсы. Секунда – и Тора, неестественно выпрямившись, сидит на кровати. Ее фиолетовые колготки и алые губы тускнеют, перегорают, как лампочки на гирлянде – медленно, по очереди.