Мария Британ - Чувствуй себя как дома

– Диана, это Захар. Захар, это Диана, – нарушает тишину Лида.

Ди подходит к нам. Ниточки-косички лезут ей в лицо.

– Мы знакомы, – цокает она. – И… я Ди. Не Диана.

Я и забыл, какой у нее мужской, ледяной голос. Голос-колючая-проволока.

Стоп. Кажется, так разговаривал со мной псевдо-Ворон.

Странное сочетание. До сегодняшнего дня я был уверен, что у божьих коровок и колючих проволок нет ничего общего.

Но оно есть, и зовут его Ди.

– Тогда ты, Захар, наверное, в курсе, что Диана занимается всего полтора месяца и уже достигла неплохих результатов, – с нажимом продолжает Лида. – Посмотрим, чего достигнешь ты.

– Хватит болтать, – встревает Ди и выуживает из шкафа каску и бронежилет. – Лови.

– Зачем? – вскидываю брови я.

– Мы называем эту комнату Иркой. Ей сорок, у нее ожирение, и она очень-очень злая.

– Оригинально.

– Красный крестик на полу, по центру, видишь? Топай туда, – командует Лида.

– Но… Он же под люстрой, да?..

А люстры в домах с Zahnrad падают, как гнилые яблоки.

– И что? Вперед, герой.

Ди облокачивается на стеллаж с книгами и скрещивает руки, точно сейчас начнется комедийная передача, которую она ненавидит всем сердцем.

Ди и Лида следят за мной и толкают, толкают пристальными взглядами в капкан. Им удалось замаскировать его под крестик, но меня не обманешь.

– Да ладно тебе. – Лида хохочет и дает мне подзатыльник. – Шучу я, шучу, вместе будем учиться. Я же тренер, как-никак.

Она тащит меня к крестику, а я тем временем натягиваю бронежилет и каску и прислушиваюсь к ощущениям. В комнате ничего не тикает и не грохочет. Она мертвая. Но радоваться рано: конструкции под потолком угрожающе покачиваются.

Мы с Лидой застываем под люстрой.

– Прояви максимальную реакцию, – шепчет она мне на ухо. – Будь надоедливой мухой. Зли эту толстую тетку, она ведь хочет тебя прихлопнуть! Вновь и вновь выскальзывай из-под газеты и жужжи что есть мочи.

– Не очень обнадеживает, – хмыкаю я.

– Ты до сих пор не понял, герой? Пока ты в корпусе, засунь свою надежду в задницу! Диана, включай эту махину! Первый уровень!

Ди шагает к разноцветным рычагам, встроенным в стену. Их здесь, должно быть, больше, чем лосин у Лиды.

Щелчок.

«Потолочный монстр» оживает. Комната начинает танцевать: вздрагивает шкаф, скользит улиткой потрепанный диван, трещит зеркало.

– Часы на подоконнике, – сообщает Лида таким тоном, будто подоконник находится в шаге от нас, а не в другом конце зала.

– Смеетесь?

– Не бойся, в девятый кабинет тебя никто не потащит. По крайней мере, ближайшие пару месяцев.

Лида пихает меня, и я пролетаю несколько метров, как та самая надоедливая муха. Только без крылышек. За спиной что-то лязгает и бьется. Люстра?..

– Надеюсь, ты усек, как важна концентрация? Подъем, Захар, подъем!

Я тру ушибленный бок и встаю.

Веревки-паутины трутся о мебель, вращают колеса под потолком, «активируют» диван. Тот переключает скорость с черепашьей до гоночной и несется в нашу сторону. Если бы не космическая реакция Лиды, из нас бы вышли зачетные отбивные.

Дверца шкафа дает мне пощечины деревянными ладонями. Столы охотятся за моими ногами. Их дети-стулья тренируются на Лиде.

У меня с комнатой получается неплохой вальс. Но вот беда: она – толстая тетка, а я – особо опасная муха, которую нужно лупить мебелью.

Где-то за нашими спинами смеется Ди.

Тело ноет, но я не имею права на отдых.

Часы совсем рядом. Вот он, кухонный стол, а за ним…

– Рано радуешься. – Лида хватает меня за локоть. – Гляди, что висит под потолком.

Я запрокидываю голову. К движущемуся механизму прикреплены ножи.

– Серьезно? – Я пячусь, но пьяный стол тут же напоминает, что зря. – У вас были смертельные случаи?

– Да. Ты что, не гулял по нашему кладбищу? – округляет глаза Лида.

– По какому кладбищу?

– О боги, да я шучу. У тебя же каска!

Секунда – и первый нож застревает между половицами.

Вдох-выдох.

Я срываюсь с места. Плевать, что мимо меня проносятся острые лезвия, что одно из них едва не задевает запястье, что я катастрофически медленный. Лишь бы добраться до часов и прекратить этот ад. Выключить его, как телевизор.

Будет глупо, если я подохну прямо на занятии.

Я представляю, что уклоняюсь от дождя.

Когда я добегаю до часов, сердце превращается в маленькое торнадо, засасывающее легкие, да и остальные органы – тоже.

На меня наваливается Лида, и мы падаем, задев танцующий кухонный шкаф. С полки сыплются яблоки. В сантиметре от моего виска пролетает лезвие.