Мария Британ - Чувствуй себя как дома

Я отворачиваюсь и облокачиваюсь на широкий ствол дуба. Шорох, чертыханье, хруст – нереальны. Они далеко, на поляне, в ином измерении, огражденном чересчур строгой таможней.

Это не моя мама.

Не моя, не моя, не моя…

Я не дышу и не моргаю. Не существую. По ногам ползают муравьи – я наступила на муравейник. В небе каркает наш ворон. Наш дом.

Кар, кар, кар.

Я исчезаю. Выключаюсь. Разряжаюсь до минус двадцати.

– А ты смелая, – цокает кто-то.

Я дергаюсь: надо мной замирает Ди. Сердце колотится, я зарываюсь пальцами в землю.

– Где мама?

– Не бойся.

И снова меня поднимают. И снова я – елочный шарик. Ветки, корни, земля – все смешивается в винегрет. Впереди, за редкими деревьями, ровной полосой тянется трасса.

Моргаю – мы на обочине.

Моргаю – я сижу на чем-то мягком, пахнет бензином, гудит двигатель…

Моргаю – меня наполняет темнота.

Я продолжаю барахтаться. Ложь. Дышу – часто-часто, лишь бы не думать о произошедшем. Ложь. Мышцы горят, но теперь я чувствую силу. Ложь. Тонкая нить по имени Ди не дает мне утонуть.

Ложь.

На берегу сереет силуэт. Чайки летят к нему. Они знают его куда лучше меня – широкие плечи, мускулистые руки. И – я уверена – мутные глаза.

Сделай одолжение: научись плавать.

Я гребу что есть мочи. Мне нужно победить море и нарисовать свою жизнь на песке заново.

Главное – не волноваться.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Ноги тянут меня на дно. Тяжелые, каменные, они топят свою хозяйку.

Но… что это – мягкое, щекочущее ступни? Неужели водоросли?

И песок. О боги, песок!

Я научилась, папа.

– Научилась, – хриплю я скорее себе, чем тому, кто ждет меня на берегу.

Я выползаю из штормящего моря, трясусь от холода и страха, качаюсь маятником, спотыкаюсь, но не падаю. Ноги уходят под землю корнями, а я все выдергиваю их и бреду дальше.

Пляж – в черных полосках, как некачественный фильм.

Дальше, дальше, дальше…

Почему Ди? Почему моя мама? Почему часы?

Песок вновь меня засасывает. Голова кружится, и прежде чем я позволяю себе потерять сознание, сквозь зубы просачивается:

– Почему?

Мне снится, что я в ванной. Здесь чересчур ярко. Ди сидит на полу и почти не двигается.

Я пялюсь на красные ладони. Мы с Ди испачкались. Нужно отмыть эту чертову пленку, замаскировать гелем для душа запах железа. На животе Ди все больше и больше грязи. Ничего страшного – я ототру ее полотенцем.

Я открываю краны в душевой кабине, но воды нет. Вокруг нас с Ди – обои в красную полоску. Или… Нет, это кровь. Кровь Ди. Она везде – и на полу, и внутри меня.

Я хватаю полотенце и пытаюсь оттереть красное пятно на животе Ди. Не получается – грязь растекается.

Это не я, не я, не я…

Это Zahnrad. Они проткнули Ди стрелками. Оглушили ее тиканьем.

Но вот беда – я и есть Zahnrad. И мои стрелки – хорошо наточенные ножи.

Идеально ровные полоски обоев стремятся к Ди. Она – их центр. Кровавое солнце.

Я поворачиваюсь к зеркалу. Слезы рисуют на вымазанных щеках бежевые ветки. Сейчас, сейчас старая Аня во мне сдохнет и отстроится Ворон.

Спасибо, дом.

Ты – мое сердце.

Я поднимаю руки – это не мои руки. Они грязные.

Я ерошу волосы – это не мои волосы. Они грязные.

Я поджимаю губы – это не мои губы. Они грязные.

Теперь я знаю, каким будет финал.

Спасибо, дом; спасибо, дом; спасибо, дом…

Красные пятна тускнеют, в ванной из ниоткуда появляется сквозняк.

– Шоколадная или карамелька? – ухмыляется Ди.

Ответить я не успеваю. Кто-то зовет меня, но этого «кого-то» перекрикивает море. Я бросаю Ди и спешу к незнакомцу.

Я лежу на прохладном песке, промокшая одежда липнет к коже. В ушах шумит. Папа сидит рядом, смотрит на меня, хмурится, на лбу – сеточка морщин. Он понял, что мне снилось. Понял и до сих пор улыбается.

– Прости, я не мог тебе помочь.

– Знаю. Я научилась плавать.

– Поздравляю, дочка. Ты молодец.

– Ты привязан к Ворону? Он – твой дом? – хриплю я. Голос не слушается и будто существует отдельно от меня.

– Да. Ди… спрятала в часах листья яблони. Не разрешила мне уйти.

– А мама? Что насчет мамы?

Не обращая внимания на кружащийся каруселью мир, я приподнимаюсь на локтях. Папа прожигает меня взглядом, как чертову пепельницу.

– Это ты мне скажи, что насчет мамы.

Я холодею. Он не присутствовал там и даже не догадывается, что творилось в лесу. В то время, когда по мне ползали муравьи, он плавился.