Даниэль Вега - Населенный призраками [litres]

«С чистого листа», – подумала она.

– Я никогда не говорила, что меня это не интересует, – сказала она.

– Ты передумала насчет свидания? – спросил Коннор.

Хендрикс подняла бровь.

– А это было не свидание?

Коннор бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Как это может быть свиданием? Я даже не угостил тебя ужином.

– Не каждое свидание включает в себя ужин.

– Мои – включают. – Зеленый свет приборной панели освещал его руки на руле и помятую влажную толстовку. – Поэтому я сейчас отвезу тебя домой, а не буду пытаться добраться до второй базы [18] Американский фразеологизм – переходить к следующей стадии обольщения. .

– Как старомодно с твоей стороны, – поддразнила Хендрикс. Но она была благодарна ему за сдержанность. Она не думала, что сможет справиться со второй базой прямо сейчас.

Они выехали на узкую грунтовую дорогу, обсаженную деревьями. Ветер заставлял ветки зловеще покачиваться. Наблюдая за ними, Хендрикс не могла убедить себя, что за стволами деревьев никого нет. Что их никто не поджидает за кроной деревьев. Она вздрогнула.

– Мы где-нибудь рядом со знаменитым домом на дереве? – спросила она.

– Тем самым, который смотрит прямо в твою спальню? – улыбнулся Коннор. – Я изо всех сил пытаюсь забыть его точное местоположение. Не хочу, чтобы в голову лезли лишние идеи.

– Ха-ха.

Коннор сбавил скорость, приблизившись к знаку остановки, и включил сигнал поворота.

– Это там, – сказал он, показывая рукой.

Хендрикс прищурилась, но в темноте невозможно было увидеть что-либо за деревьями.

Коннор свернул на другую узкую дорогу, и мимо ее окна замелькали деревья, темные пятна листвы и веток и…

Эдди .

– Коннор, осторожно! – воскликнула Хендрикс, хватая его за руку. Эдди шел по обочине дороги, его плечи были приподняты почти до ушей, капюшон низко опущен. Его черная одежда практически полностью сливалась с царящей вокруг темнотой.

Коннор выругался и вывернул руль в сторону, внезапный толчок, и они оказались на обочине.

Эдди поднял глаза, когда они проезжали мимо. Свет от фар упал на его лицо, и теперь хорошо были видны его темные глаза и неприкуренная сигарета, торчащая изо рта. Хендрикс не была уверена, заметил ли он, что она сидит на пассажирском сиденье машины Коннора, но могла поклясться, что видела ухмылку, скривившую его губы.

И он остался позади них.

Хендрикс откинулась на спинку сиденья, ее сердце сильно билось. Она не думала, что они могли сбить его, но испугалась, когда он появился из ниоткуда. И, боже, что за человек будет бродить по узким грунтовым дорогам в лесу посреди ночи? Носить все черное? Как будто намеренно искал смерти.

Она ждала, что Коннор отпустит какой-нибудь дикий комментарий об Эдди или его брате, или о том, что случилось с Марибет, но Коннор только покачал головой, насвистывая сквозь зубы.

– Блин, я так сочувствую этому парню, – сказал он, поглядывая в зеркало заднего вида. – Если бы что-то случилось с моей младшей сестрой, я бы никогда этого не пережил.

Внезапно в ушах у нее возник какой-то звук. Ей снова пришла на ум картинка с Кайлом Руисом, стоящим на коленях в подвале, с каплями крови, капающими с рук. Марибет Руис неподвижно лежит на полу перед ним. Теперь оба наводили на мысли об Эдди.

Как он живет с этим? Слишком страшно даже просто думать об этом.

Она посмотрела в боковое зеркало, наблюдая, как Эдди удаляется от них, становясь все меньше и меньше.

Родители Хендрикс еще не спали, когда она толкнула входную дверь и прокралась мимо гостиной, держа в одной руке обувь, с которой капало. Мама и папа уютно устроились вдвоем на диване, потягивая вино и вглядываясь в нечто, что Хендрикс не могла увидеть из коридора. Нарочито медленный голос Дэвида Аттенборо [19] Сэр Дэ́вид Фре́дерик А́ттенборо (родился 8 мая 1926, Лондон) – один из самых знаменитых в мире телеведущих и натуралистов. Создатель и ведущий десятка знаменитых документальных сериалов о природе, подробно рассказывающих обо всех видах жизни на земле и об их взаимодействии. доносился из динамиков.

Хендрикс смутилась. Похоже, у них было что-то вроде свидания.

Это было одновременно и отвратительно, и восхитительно. Отец многозначительно посмотрел на наручные часы.

– Ты вернулась домой за час до наступления комендантского часа, – хмыкнул он.

– В Филадельфии такого не было, – добавила мать, подняв брови.

– Не привыкайте, – сказала Хендрикс, направляясь к лестнице. – Ладно, народ, продолжайте заниматься… чем бы вы тут ни занимались.