Томас Лиготти - Ноктуарий. Театр гротеска [сборник litres]

Как и следовало ожидать, я довел себя до полного изнеможения еще до той ночи, когда Экспонаты Выдуманного Музея явили миру. Но не только буйство снов и предвкушение повлияли на тот опыт, что я получил в лачуге на краю болота святого Альбана, не только они повлияли на мою способность рассказать о том, что же там произошло. Видения, которые я испытывал до той ночи, были ничем (да чего уж там, они были образцом ясного восприятия), по сравнению с умоисступлением, которое охватывает меня каждый раз, когда я пытаюсь разобраться в том, что произошло в хижине на болотах, мои мысли утрачивают связность, и я сам погружаюсь в сноговорение. Я много чего увидел в ту ночь своими глазами – и много чего другими. И голоса в ту ночь звучали повсюду…

Я шел по узкой, тенистой тропинке, которая, согласно полученным мною указаниям, вела к дому Северини. В темноте квакали лягушки. Я оставил свой «родстер» на обочине, где увидел машины остальных. Все они прибыли раньше меня, хотя я нисколько не опоздал на запланированное культурное мероприятие. Но я уже давно заметил, что они всегда становились суетливыми, когда дело касалось Северини. День перед встречей с ним всегда давался им с трудом, наполненный нервозностью и неловкостью, но вот наступала ночь – и они с готовностью сбегали из города и неслись сюда, на болото.

Шагая по узкой тропе, я все ждал, когда впереди забрезжит свет, но слышал лишь кваканье лягушек во мраке. Полная луна в безоблачном небе вела меня через кочки и подтопленные места. Еще до того, как я добрался до поляны, где вроде бы находилась старая лачуга, мое ощущение всего вокруг начало меняться. С обеих сторон тропы стал наплывать теплый туман, и я почувствовал, как в мой разум что-то просачивается извне – чуждые образы, слова.

Мы – симпатические организмы, услышал я из мглы. Подходи ближе.

Я бы с радостью – но тропа, казалось бесконечной, как те проходы в моих бредовых откровениях, простиравшиеся на непостижимые расстояния вглубь влажного тропического мрака, где со всех сторон кишели и плодились экзотические формы жизни . Я должен идти туда , думал я – так, как будто то были мои собственные слова, а не чужого голоса, голоса, полного отчаянной силы и смутных надежд:

– Успокойтесь, мистер Северини, если вы настаиваете, чтобы я по-прежнему называл вас этим именем. Как ваш терапевт, не рекомендую вам следовать этим путем… погоня за миражами, если так вы себе это представляете… это «святилище», как вы его называете, – бегство от любого реального конфликта.

Но ты нашел свой путь к свободе, пускай тогда тебя еще не выписали должным образом из лечебного заведения. Ты нашел свой путь – и последовал ему.

– Documentes. Passportas! – Одного только взгляда на эти желто-коричневые лица достаточно, чтобы понять: ты прибыл туда, куда нужно. Ты отправился на этот остров, покрытый джунглями, в эту тропическую канализацию, к огромному храму, вырисовывавшемуся из туманов твоих снов. Во всех городах там шли дожди, улицы превращались в водостоки.

– Дисантерия [12] Это слово (disantaría – в оригинале) приведено в искаженной форме автором намеренно. Оно является синтезом английских disentería и santería. Сантерия – общее название, данное верованиям и религиозным практикам некоторых южноамериканских групп; смеси тайного знания, целительства и гадания, а также некой «работы, выполняемой во имя святых (отсюда и корень sant в названии). Искажая слово подобным образом, Лиготти, видимо, хочет подчеркнуть характер таинства, проводимого туземцами над Северини. , — объявил лечащий врач. Но он не был похож ни на одного из врачей, которых ты искал в том краю. Амебная дизентерия – вот она, кошмар продолжался, он принимал множество разных форм. Тропа кошмаров – путь к избавлению. И ты был готов по этой тропе зайти так далеко, как тебе было нужно, чтобы найти путь избавления – так же сейчас юный гость шагает по тропинке к твоей лачуге на краю болота святого Альбана, чтобы познать тот ужас, что ты привез с собой. Экспонаты Выдуманного Музея. Твоя хижина превратилась в галерею ужасов, которые ты внушал своим ученикам сомнамбулической болтовней и метаморфозами плоти; галерею возмутительных чудес, которые никого не возмущают. Только оставшись один в своей квартире и в воображении воссоздавая то, что рассказали мне другие, я воспринимал эти чудеса как кошмары, чем они и были. Я знал это благодаря своим лихорадочным видениям, о которых никто больше не ведал. Это они были симпатическими организмами, но не я. Я был антагонистичен тебе. Храм тантрической медицины – то, что ты мечтал найти в этой тропической канализации; место, где творились чудеса, где секта «врачей» могла проводить самые эзотерические процедуры и вести совершенно незаконные практики. Но что же ты нашел вместо этого?