Наталья Тимошенко - Дар [publisher - SelfPub]

Все внутри Марка вопило, что ему не следует туда входить, однако он заставил внутренний голос замолчать. Ему нужно связаться с призраком или хотя бы взять несколько вещей, которые раньше помогали в этом деле, когда дух находился уже очень далеко.

Снова открыв дверь, он задержал дыхание и осторожно шагнул внутрь, тщательно подсвечивая себе дорогу фонариком. Как сквозь вату он слышал, что Алекс вошел следом, захлопнув за собой дверь. Ему казалось, что он погрузился не просто в воду, а в вязкую непрозрачную нефть. Он осторожно вдохнул, пробуя воздух на вкус. Тот пах отвратительно, но запаха разложения Марк не почувствовал. Свежих призраков здесь не было. Длинный коридор сейчас напоминал темный подвал, куда в морозы забиваются многочисленные вонючие бомжи, чтобы немного согреться. Впрочем, чем-то таким он и был. Неупокоенные души, которые по какой-либо причине остались на земле, нашли здесь пристанище. Так же, как отвратительный воздух наполнил легкие, голову наполнили их голоса: от свистящего шепота, который невозможно было разобрать, до вполне различимых слов. Одни жаловались на свою судьбу, другие кому-то угрожали, третьи бормотали что-то бессвязное.

Марк старался не вслушиваться. Просто упрямо шел вперед, к заветной двери салона, даже не глядя по сторонам. Смотреть тут особо было не на что: узкий коридор, обитый черной тканью, всегда пустовал, но теперь ему казалось, что ткань шевелится. Боковым зрением он улавливал очертания ладоней и лиц, как будто десятки человек стояли за ней и тянули к нему свои руки. И лишь когда одна из этих призрачных ладоней все же дотянулась до него, легонько коснувшись щеки, Марк дернулся назад, едва не сшибив идущего следом Алекса.

– Черт, – он брезгливо вытер рукавом куртки щеку.

– Что случилось? – снова спросил Алекс, и Марк почувствовал, как он аккуратно взял его за край куртки. Только тогда ему пришло в голову, что тащить с собой одиннадцатилетнего ребенка все же не стоило. Если Белль узнает, она его четвертует.

– Ничего страшного, – тяжело сглотнув, сказал он. – Просто паутины коснулся. Ты же не боишься паутины?

– Нет.

– Вот… а я боюсь, – соврал он. Марк пытался заставить себя идти дальше, до заветной двери оставалось не больше двух метров, но не мог. – Здесь давно никто не живет.

– А куда делась колдунья Ксения? – спросил Алекс.

– Откуда ты знаешь про нее?

– На табличке возле двери написано.

– Она… – Марк запнулся, вспоминая события четырехлетней давности. – Умерла.

– Она была старой?

Марк удивленно посмотрел на Алекса, поймав себя на мысли, что готов говорить о чем угодно, только бы не идти дальше. Он не знал, что ждет в салоне: спокойная тишина или еще бо́льшая толпа призраков.

– Нет… Вовсе нет.

– А почему умерла?

– Ее убили.

Перед его мысленным взором тут же возникла женская фигура в темной одежде, сидящая на полу возле дивана. Из живота женщины торчали длинные ножницы, а по лицу то и дело пробегала рябь, делавшая его чужим, страшным, незнакомым.

«Иди уже», – мысленно пнул он себя, пока совсем не погряз в воспоминаниях. Чем дольше они тут стоят, тем больше вероятность, что кто-нибудь дома заметит их отсутствие.

Сделав очередной глубокий вдох и стараясь не обращать внимания на вновь зашевелившиеся стены, Марк быстро преодолел оставшиеся метры и распахнул дверь в салон. На этот раз в лицо ему дохнула пыль, не пахшая ничем, кроме себя самой. Марк чихнул в рукав, стараясь не издавать громких звуков, чтобы не потревожить мертвую тишину квартиры, и быстро щелкнул выключателем.

Над столом, стоявшим посередине комнаты и все еще укрытым черной тканью, зажегся тусклый светильник, выполненный в виде большого шара из хрусталя. В лучшие времена салона его зажигали редко, обычно предпочитая производить на клиентов впечатление свечами, но когда посетителей не было, шар все же зажигали.

Салон выглядел удручающе. Марк знал, что после гибели Ксении полиция несколько раз проводила здесь обыски в попытках найти вещи, так или иначе украденные ее «братом», однако не подозревал, что после них остался такой разгром. И это в одной маленькой комнатке. Можно было представить, что творится в остальной части квартиры. Все немногочисленные ящички были выдвинуты, дверцы распахнуты, содержимое шкафчиков вывернуто наружу. Чей-то тяжелый ботинок наступил на букет высушенной лаванды и растоптал его, кто-то другой разбил хрустальный шар, по которому Ксения иногда гадала. Его осколки жалобно захрустели под ногами, когда Марк подошел к столу. Настоящий человеческий череп, в котором клиенты обычно оставляли плату за сеанс, валялся в самом углу и, кажется, треснул.