Наталья Тимошенко - Дар

Марк стоял на крыльце, облокотившись о перила и низко склонив голову над руками, и тяжело дышал.

— Марк, что случилось? — испуганно спросила Рита, положив ладонь ему на плечо, но он лишь помотал головой, не желая отвечать.

— Нужна помощь? Может быть, принести куртку? — более обстоятельно поинтересовался его отец, хотя и в его голосе слышалась неподдельная тревога.

— Лучше стакан виски, — хмыкнул Марк.

— Пожалуйста, Гедеон Александрович, оставьте нас на минуту, — попросила Рита, — мы скоро вернемся.

Тот лишь коротко кивнул и скрылся за дверью, а Рита наклонилась ниже, пытаясь заглянуть Марку в лицо. Он стоял в одной лишь рубашке и джинсах, но, казалось, не чувствовал холода. Даже волосы на затылке были чуть влажными. Рита в легком вечернем платье с открытыми плечами и тонких матерчатых туфельках, в отличие от него, уже мелко тряслась от холода, кожа на руках покрылась мурашками, но уходить, не выяснив, что случилось, не собиралась.

— Марк, да скажи же наконец, в чем дело, — попросила она.

Он повернул голову в ее сторону, посмотрел на посиневшие губы.

— Иди в дом, Рита, — велел он, но она упрямо замотала головой.

— Ты что-то увидел, да?

Он кивнул.

— Всего лишь призрак, ничего такого.

— Ничего такого? — Рита обхватила себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь, но ледяные ладони лишь усиливали ее. — Ты сам был похож на призрак.

— Просто давно не видел, — он попытался улыбнуться. — Испугался как девчонка, только никому не говори.

Рита не ответила на улыбку, глядя на него исключительно серьезно. Марк вздохнул и выпрямился, обняв ее за плечи, чтобы немного согреть.

— Он был свежим, поэтому отвратительно вонял, — признался он.

— Кажется, Соня тоже его видела.

— Что? — он даже чуть отстранил ее от себя, чтобы лучше видеть лицо.

— Соня тоже его видела, — повторила Рита. — Вы смотрели в одну точку, только она, кажется, совсем не испугалась.

Марк отрицательно покачал головой.

— Соня не могла его видеть. Она не видит призраков.

— Может быть, мы ошибались, так думая? И она тоже медиум?

— Нет, — Марк снова упрямо качнул головой. — У нее наверняка есть твой дар, потому что вы передаете его всем в семье, но я свой получил не при рождении, а после клинической смерти. Я не могу его передать по наследству.

— С чего ты это взял?

— Ксения говорила.

— Ксения могла ошибаться.

Марк замолчал, снова прижав ее к себе и о чем-то думая.

— Пойдем в дом, — через несколько секунд сказал он. — Ты совсем замерзла.

На большом чердаке родительского дома все давно поросло паутиной, в которую Марк не преминул вляпаться. Обстановка чердака почти не изменилась с тех пор, как он последний раз был здесь. Лет пятнадцать назад, а то и все двадцать. Разве что стало чуть больше коробок со старыми вещами. Ближе ко входу пыли и паутины было немного меньше: весной приходили рабочие чинить протекающую крышу, а дальше все покрылось забвением.

Кроме паутины и числа коробок, изменилось еще и то, что теперь Марку было намного труднее сюда забираться. Откидная лестница не была приспособлена для лазания по ней таких калек, как он.

Закрыв за собой дверцу в полу, Марк поднял выше мощный фонарь и огляделся. Паутина свисала с потолка, обвивала коробки и путалась в волосах, пахло пылью и немного сыростью. Когда-то он проводил здесь много времени и мечтал однажды превратить этот чердак в настоящую мастерскую художника. По крайней мере, именно так она виделась ему в тринадцать лет. Чуть дальше, возле окна, стояли два старых кресла, небольшой стол и в углу даже сохранился его мольберт. Марк подошел к нему ближе, с удивлением замечая на полу коробку акварельных красок. Конечно, они давно высохли, но все равно вызвали улыбку. В детстве и юности он любил рисовать акварелью. На масло не хватало терпения и времени. Хотелось все, сразу и побыстрее, где уж тут ждать пока высохнет предыдущий слой, чтобы нанести новый.

Он поставил фонарь на столик и сел в одно из кресел, подняв вверх столб пыли. Под потолком висела и лампа, но зажигать ее он не стал. В доме все давно спали, поэтому он мог бы остаться в столовой или гостиной, но не хотел, чтобы ему кто-то помешал. А дело у него было важное.

Лицо, которое он увидел в елочной игрушке, не заставило себя ждать, явилось прямо во время ужина, чем так сильно напугало его. Марк давно привык к призракам, хоть в последнее время они являлись все реже и реже, словно обиделись на то, что он перестал звать их. И все же он считал, что давно не боится их, но сегодня за ужином испугался примерно так же, как тогда, когда увидел их впервые.