Федор Достоевский - Призраки [Русская фантастическая проза второй половины XIX века]

— Ты, может быть, сам масон! — вырвалось вдруг у Алеши. — Ты не веришь в Бога, — прибавил он, но уже с чрезвычайною скорбью. Ему показалось к тому же, что брат смотрит на него с насмешкой. — Чем же кончается твоя поэма? — спросил он вдруг, смотря в землю, — или уж она кончена?

— Я хотел ее кончить так: когда инквизитор умолк, то некоторое время ждет, что пленник его ему ответит. Ему тяжело его молчание. Он видел, как узник все время слушал его проникновенно и тихо, смотря ему прямо в глаза и, видимо, не желая ничего возражать. Старику хотелось бы, чтобы тот сказал ему что-нибудь, хотя бы и горькое, страшное. Но он вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста. Вот и весь ответ. Старик вздрагивает. Что-то шевельнулось в концах губ его; он идет к двери, отворяет ее и говорит ему: «Ступай и не приходи более… не приходи вовсе… никогда, никогда!» И выпускает его на «темные стогна града». Пленник уходит.

— А старик?

— Поцелуй горит на его сердце, но старик остается в прежней идее.

— И ты вместе с ним, и ты? — горестно воскликнул Алеша.

Иван засмеялся…

<1879>

(1). Во дни Абд-Эль-Кадера и маршала Бюжо был в Алжирии, в горах Джурджурских, человек угодный Богу. И имя ему было Махмуд-Абу-Джафар-Ибн Мустафа.

(2). И жил он в горах Джурджурских с отцом своим Мустафою и сыном своим Джафаром.

(3). И был отец его Мустафа старец, исполненный долготою дней; и занимался богомыслием, земные же дела оставил.

(4). И занимался ими сын его Махмуд-Абу-Джафар. И продавал Абу-Джафар втайне водку правоверным; въяве же, — девушек джурджурских французским офицерам.

(5). И ездил он в Алжир; и был угоден маршалу Бюжо. И ездил в смалу Абд-Эль-Кадера; и был угоден Абд-Эль-Кадеру.

(6). И был он по званию марабут: и потому прозвали его марабут Абу-Джафар Продажная Душа.

(7). И благо было ему с отцом его Мустафою, и сыном его Джафаром, и всем домом его.

(8). Потому что был он угоден Абд-Эль-Кадеру и угоден маршалу Бюжо. И творил добро и был угоден Богу.

(9). И по днях маршала Бюжо настали дни герцога Омальского. И генерал Ламорисьер взял в плен Абд-Эль-Кадера.

(10). И не стало в Алжирии вождя правоверных, чтобы быть Абу-Джафару угодным вождю правоверных. А гяурам стало не нужно, чтобы Абу-Джафар был угоден им.

(11). И восплакал Абу-Джафар плачем великим, с отцом своим Мустафою, и сыном своим Джафаром, и всем домом своим.

(12). И исполнились дни отца его Мустафы в плаче том, от печали великой; и умер Мустафа.

(13). И оплакал Абу-Джафар смерть отца своего, и предал земле тело его, и перестал плакать об отце своем.

(14). И продолжал плакать с сыном своим Джафаром и всем домом своим от печали великой, что нет в Алжирии вождя правоверных, чтобы быть угодным вождю правоверных; а гяуры говорят: «Нет нам надобности, чтобы ты был угоден нам».

(15). И по немногих днях явился ему ночью в видении сна отец его Мустафа, и сказал:

(16). «Восстань от гор Джурджурских, и иди в страну Восточную, в горы Кавказские.

(17). Есть там вождь правоверных, и воюет с гяурами. И благо тебе будет в горах Кавказских, и сыну твоему Джафару».

(18). И возбудившись от сна, поведал то Абу-Джафар сыну своему Джафару, и возрадовались оба радостью великою.

(19). И продал Абу-Джафар французским офицерам жен своих, и жен сына своего Джафара, и других домочадиц молодых своих.

(20). А старым домочадицам своим и всем домочадцам своим дал по гяурской монете в пять франков, каждой старой домочадице и каждому домочадцу дал монету в пять франков; и отпустил их с миром.

(21). Потому что был Абу-Джафар человек угодный Богу и творил добро.

(22). И восставши с сыном своим Джафаром от гор Джурджурских, пошел в страну Восточную, на Кавказ.

(23). И пришел с сыном своим Джафаром в горы Кавказские, и поселился там.

(24). И были на Кавказе дни Шамиля и дни князя Воронцова.

(25). И стал Абу-Джафар втайне продавать водку правоверным; въяве же девушек кавказских русским офицерам.

(26). И ездил он в Тифлис, и был угоден князю Воронцову; и ездил в Гуниб к Шамилю, и был угоден Шамилю.