Элиана восприняла незнакомца всерьез и растеклась по его плечу. Буквально растеклась. Вся обмякла и приникла к нему. Он отвел ее в сторонку и уговорил надеть платье. Затем вышел с ней на улицу и остановил такси.
Смутно помню, как я брел за ними и старался образумить ее, беспрестанно твердя про ее родителей. Есть у меня столь же нечеткие воспоминания о том, что за нами увязался мой коллега по обсуждению мимикрии, ни на секунду не прекращая говорить про насекомых.
Я дернулся было сесть в такси вместе с Элианой и ее другом, но он вежливо отодвинул меня, а она — менее вежливо — довершила дело. Ну, таков мир.
— Пока сами насекомых на вкус не попробуете, — продолжал разглагольствовать мой собеседник, — до конца не поймете, как далеко зашла мимикрия: есть одна бабочка из семейства Euphaedra, которая на вкус совсем как другая бабочка из Aletis, а на вид они совершенно разные.
— Вы ничего, случаем, не перепутали? — спросил я. Мы миновали башню Сен-Жак и направлялись к Сене.
Здесь нас остановила девушка и предложила себя.
— Сколько? — сразу спросил мой спутник.
Она ответила.
— Дорого, — сказал он. Она уступила. Он все равно покачал головой.
— Пошли, — наконец произнесла она. На ее бледном лице читалось изнеможение. — Не нужны мне деньги. А вы нужны.
Он достал из кармана часы.
— Время слишком позднее. Прости, как-нибудь в другой раз, если захочешь. — И, подхватив меня под локоть, отвернулся. Девушка тоже вцепилась в меня.
— Бесплатно. Бесплатно, — повторила она с отчаянием в запавших глазах. Ее дыхание стало прерывистым. — Бесплатно. Деньги не нужны. Понимаете, я богата. — Она открыла сумочку, и там была пачка банкнот. Во Франции это ничего не доказывает, однако она могла говорить правду. Я отметил, что платье на ней неплохое. Ничего особенного, но не дешевка. Ее всю лихорадило. От этого ее руки тряслись, и дрожь передавалась мне.
Мой товарищ сумел увести меня от нее. Когда мы отходили, я обернулся и увидел, что она по-прежнему стоит на месте, закрыв лицо руками.
— Зачем вы это сделали? — спросил я. Поведение моего нового приятеля показалось мне отвратительным. Он будто решил просто поиздеваться над ней.
— Занятно было, сколько она сбросит. Мне как-то раз снизили цену до двух франков, но никогда не предлагали бесплатно. Но сегодня не в счет, потому что она не нуждалась в деньгах. Тут явно патология.
— По-моему, довольно жестокое развлечение, — сказал я. И про себя подумал, что пора от этого типа избавиться.
— Настоящая болезнь, — продолжал он. — Ими будто зверь овладевает. Вы слышали, что в психологии появилось новое учение, оживляющее давнюю веру в одержимость?
Он ждал ответа, поэтому я сказал:
— Нет.
Даже если бы я сказал «да», он все равно не перестал бы пичкать меня сведениями.
— Вы, конечно же, слышали про Хислопа? [8] Д. Хислоп (1854–1920) — американский философ, исследователь паранормальных явлений.
— спросил он. — Думаю, он бы не усомнился, что оба наблюдавшихся нами сегодня ночью примера являют собой случаи одержимости духами животных.
— Неужели вы сами верите в это? — удивился я. Что-то мне подсказывало, что его знание зиждилось на зыбкой основе. Оно кренилось заметнее Пизанской башни.
— Это было подмечено еще в античности. Римляне, например, думали, что ненасытные плотские желания говорят об одержимости волком.
— Всегда считал, что символ сексуальной ненасытности — это козел.
— Вы ошибались. «Волк», wolf, схож с латинским словом «вульва», а латинское lupus, то есть «волк», имеет единый корень с «лупанарием», борделем. Вы же помните римские луперкалии, пастушеский праздник. Он подобен нашим карнавалам, и морали на нем было не место.
— Но не отождествлялся ли бог Луперк с Паном? — спросил я.
— Безусловно, однако само его имя переводится как «защитник от волков». Праздник был некоторым образом связан с волчицей, вскормившей Ромула и Рема [9] Празднование проводилось ежегодно 15 февраля в пещере Луперкал (лат. Lupercal) у подножия Палатинского холма, где, по преданию, волчица выкормила Ромула и Рема, основателей Рима.
, хотя его значимость в сексуальном плане станет явственнее, если вспомнить, что во время жертвоприношения животных женщины, мечтавшие о плодовитости, позволяли хлестать себя окровавленными кусками козлиной шкуры.
— Мне кажется, что подобные теории зачастую поверхностны, — возразил я. — Они похожи на построения Фрэзера [10] Д. Д. Фрэзер (1854–1941) — британский антрополог, этнолог и культуролог, автор 12-томного труда «Золотая ветвь».
, а я отнюдь не его поклонник. К тому же они из той сферы, что меня совершенно не прельщает, и уже неважно, насколько они хороши.
Читать дальше