Степан Мазур - Посланники тени

Когда тело самоубийцы рухнуло в очередной раз, и череп с сухим стуком раскололся об асфальт, Саркон вытащил Татьяну из тела сестры, и двор сменился помещением реанимационного отделения. Об этом оповещала тусклая табличка над входом. Суетящиеся врачи и медперсонал не оставляли в этом никакого сомнения.

Ярко освященный коридор. Белые двери. Стены окрашены в темно-зеленый. На стульях у палаты сидят мать с отцом. Опершись о колени, он зажал голову руками, и крупные слезы катятся по щекам, она не плачет — застыла.

Татьяна не могла припомнить случая, чтобы отец рыдал. Ни одного. Но сейчас он именно рыдал. Выл как раненый зверь. Неужели ничто не в силах его остановить? Видимо, только время.

— Или алкоголь? Много алкоголя! — Напомнил о себе Саркон за плечами. — Что, любил тебя папашка, да? Еще как любил, слепое ты ничтожество, — бросил в спину демон. — Не эти ли слезы говорят, что обожал? А теперь он начнет пить. Пить и пенять твоей сестре за то, что она не успела… Молодец, умница, Татьяна. Ты одним своим шагом развалила семью. Самостоятельная. Единолично приняла эгоистическое решение. Хвалю.

В следующую секунду из палаты вышел человек в белом халате. Отец Татьяны, смахнув слезы рукавом, поднялся навстречу ему и что-то тихо спросил. В ответ хирург лишь плотно сжал губы и медленно покачал головой.

Отец опустился обратно на стул. Лицо побелело.

Возобновившиеся рыдания матери прокатились по отделению. Прорвало.

— О, какая ирония, — хмыкнул демон, — ты только что окончательно умерла. Хочешь посмотреть на то, как медсестра прикроет глаза? Я же знаю, хочешь. Еще как хочешь. Пойдем, красавица, посмотрим на твое окончательно мертвое тело. Конфетка перед вскрытием.

Он взял за руку и завел в палату.

Кровать. Окровавленные повязки. Аппаратура. Недавно пикавшая, теперь смолкшая, погруженная в молчание. Больше не борется за ее жизнь. Ушла жизнь.

Санитары ввозят носилки. Белое тело небрежно, бесцеремонно бросают с кровати на каталку. Ему теперь все равно, а санитарам и подавно. Теперь морг, патологоанатом и могильщики — последние "друзья" тела. Наведут лоск — посмертный грим.

— О, нет. Ты не хочешь смотреть на палату? — Хохотнул Саркон. — Ты хочешь посмотреть на свое вскрытие и на то, как поддатый санитар тебя обмывает? Знаю, ты хочешь вкусить всю прелесть ритуальных услуг. Будешь в лучшей одежде. Красавица такая, напомаженная и накрашенная. Тебе даже улыбку сделают, словно умерла в объятьях мужа. А черепушку поставят на место насколько возможно. Чем-нибудь заклеят. Гости на похоронах не увидят рваных швов на твоем теле. Красота, да?

Тане хотелось стошнить, вывернуться наизнанку, но духи, увы, не способны извергать из себя хоть что-то.

Таня хотела упасть в обморок, но духи не могут.

Таня хотела вонзить себе нож в сердце, но ДУХИ НЕ МОГУТ!

Только явь! Только самое жуткое из возможных ощущений реальности вокруг!

Вместе с красноречивым экзекутором они появились на новом кладбище. Пустырь с подтопленными дождями могилами и покосившимися крестами. Просто еще одно место, выделенное муниципалитетом для города мертвых.

— О, отличное местечко. Его как раз еще не благоустроили, — любезно подсказал демон. — В соседях у тебя безымянные бомжи и алкашня. И мать будет вновь и вновь рыдать, терзая душу отцу, почему он не выбил для любимой дочери места получше? А он не мог, Танечка. Не смог! Хорошие места дорого стоят, а твои похороны и так основательно опустошили заначку семьи. Ах да, это были твои деньги на институт. Или на большой подарок, если поступишь на бюджет как отличница. Ты же была отличницей, Танечка? Да, умница ты моя?

Татьяну рвало на части. Демон издевался и подначивал, не прекращая пытку, не давая передохнуть и мгновения. Карусель пыток с единственным рубильником в его руке.

Незримые наблюдатели пристроились в конце скорбной процессии, и пошли сквозь провожающих самоубийцу. Никто не замечает ее присутствия. А если и чувствует что-то, списывает на стресс.

Те, кого Татьяна касалась, передавали ей свои ощущения, мысли, чувства. "Такая молодая, вся жизнь еще впереди", "Дура, так и родители скоро рядом лягут", "Жить бы еще да жить", "Еще же совсем ребенок", "А такой милой девочкой была", "Такое будущее могло быть".

Много эмоций, много страданий, много мнений. Всех объединяет печаль. Каждый ощущает себя чуть ближе к могиле. Каждый пропитывается страхом смерти и проникается теми мыслями, что когда-то и его понесут в гробу закапывать в землю. Лично ЕГО в эту самую сырую землю. Чтобы стал прахом, тленом.