Сергей Алексеев - Пятый всадник

Лёшка навсегда запомнил, как они впервые выползли из убежища. Перед этим долго брали пробы, потом замеряли фон. Все в норме, и люди надеются, что можно будет покинуть подземелья. И вот… Вместо привычных улиц – морская гладь, городские многоэтажки, покрытые водорослями и «кораллами» из остовов автомобилей, кусков кровли и прочей дребедени, что не смогла утонуть. Над всем этим возвышалась колокольня Храма. И все было окутано туманом. И моросил дождик…

Конвой… Грозное название и суровый вид у матросов… Да и как иначе? Лишь первое время походы были безопасны, неприятности доставляли лишь шторма и ливни. Но потом началось вообще невообразимое, словно ожили миры Жюля Верна и его собратьев по перу. Подводные твари, язык не поворачивался назвать их моллюсками, нападали на суда, топили их, а сверху… Сверху атаковали чайки. Или это были уже не они? От этих вполне мирных птиц у этих чудовищ остались лишь крылья и клюв. Человек в дно мгновение оказался на самом низу пищевой цепочки. Правда, бифштексом он был неудобным, быстро приспособился к изменившимся условиям, и теперь новоявленным Кракенам суда Конвоев были не по зубам, да и чайки старались облетать их стороной, нападая лишь стаями, да и то, если очень голодны.

Сегодня к их пирсу причалил конвой «Северное Сияние». Два судна сопровождения и одно огромное грозное сооружение, по виду похожее на плавучий город…

Этот конвой был самым старым, он появился сразу же, как только стало возможным выходить на поверхность, и все это время ему не просто удавалось держаться на плаву, но и лидировать среди конвоев. Первым его маршрутом была северная столица, а уже потом его экипаж проложил маршруты в разные точки бывшего когда-то целым мира.

Швартовка прошла удачно. Бортовые люки пришли в движение, детвора, скопившаяся у входа, завизжала от радости.

Грозный Глаз Грюм – так звали капитана «Северного Сияния». Откуда пошло это прозвище, никто не помнит. Но знающие Капитана люди утверждают, что он является поклонником саги о каком-то мальчике-волшебнике и, если его очень попросить, то можно получить заветную книгу на несколько дней.

– Как доплыли? – Комендант Гавани протянул руку для приветствия.

– Сколько можно тебя учить?! Дошли! Дерьмо плавает! – прогромыхал Грюм.

– Да какая разница? Ну… Как дошли? – Комендант и Грюм дружили давно, и этот спор про дошли-приплыли был уже своеобразным ритуалом.

– Нормально дошли. Медея только потрепала нервы в районе Люберецких Холмов, да в Коломенской Пустоши понаставили ловушек, хоть бы сообщили, гады. Вся гидравлика замоталась. Пришлось чистить.

– Медея жива ещё?

– Не дождётесь! – Грюм смачно сплюнул. – Она лучше нас с тобой выглядит!..

* * *

Лёшка окинул взглядом пристань, людей, скопившихся на ней, Двух Капитанов и… Сделал шаг в сторону контрольно-пропускного пункта.

Не желая светиться и вступать в разговоры, Лёшка стороной обошёл толпу. Получилось, что к старшему он подошёл со спины, и когда положил на стол список отбывающих, а сверху свой пропуск на два лица, тот дёрнулся от неожиданности.

– Лешка? Всё-таки решился? Уезжаешь? – старший выглядел расстроенным. И было от чего – такие, как Алексей не каждый день покидали убежище, на них ещё держалось относительное благополучие Гавани.

Лешка выдержал паузу, потом улыбнулся:

– Не боись… Куда же я без вас-то?

Потом посмотрел в коридор, где, толпились люди: он так и не определился, кого отправить вместо себя.

– Сам выбери кого-нибудь. А я… Пойду-ка я порыбачу, пока погода держится.

* * *

Остров Чёртова Колеса… Впервые Лёшка побывал тут как раз в тот день, когда все выползли посмотреть на Море. Ему хотелось уйти ото всех, исчезнуть. Он выпросил шлюпку, что бы просто уплыть подальше от Гавани и забыться… Или это было не в Первый День? Всё смешалось. Тогда им двигало отчаяние, а потом… Потом он просто приплывал сюда, потому что они с Леей когда-то часто бывали тут.

Лейка… Лешка улыбнулся. Какая из кабинок могла помнить её? Может вот эта? Не важно… Пусть будет сегодня она. Парень привязал шлюпку к борту аттракциона, кабинка вся проржавела, жалобно скрипнула и закачалась, когда он перебрался туда.

Заморосил дождь, минута, и ворота гавани, пирс, корабли Каравана исчезли за его завесой. Ничего, пустота… Туман гасил даже звуки, даже плеск воды, шелест дождя и поскрипывание ржавых петель слышались как сквозь толстый слой ваты. Иногда дождь «расходился», капли становились крупными и били его по лицу. Лешка отмахивался от них, а дождик продолжал шутить.