Сергей Алексеев - Пятый всадник

Правая ладонь схватилась за очередную скобу. Максимка лишь успел почувствовать мягкую влажную грязь на ней, оставленную сапогами незнакомца, как пальцы соскользнули с арматуры, и мальчик полетел вниз.

* * *

«Земную жизнь ты не прошел до половины, – кричит мечущийся над водою дух. – Тебе ещё рано умирать».

«Он пришел за мной», – произносит мальчик.

«Тогда беги. Ибо, пришедши, он никогда не уходит один».

«Не могу. Я…»

«Не можешь бороться – договорись. Ему все равно с кем уходить».

«Я…» – голос исчезает. Мальчик сипит.

Появляются из темноты кольца, о которых он четко знает лишь одно – это круги ада. Они хаотично перемещаются во мраке, водят хороводы и их ровно девять. А вместо десятого во мгле вдруг появляется канализационный люк, в который он провалился.

«Это твой!» – смеется дух и исчезает.

Максимка открыл глаза, но ничего не смог рассмотреть – нестерпимая боль прошила тело так сильно, что даже померк свет.

– Опять грохнулся? – спросил уже знакомый вкрадчивый голос.

Студеный сквозняк неприятно прошелся по телу. Максимка вздрогнул, присмотрелся.

Слесарь сидел, как и в прошлый раз, на корточках и не спеша курил. В левой руке он держал молоток. С квадратного бойка на бетон капала черная кровь.

– Телянина Серегу экскаватором задавило, – буднично произнес он, глубоко затягиваясь. – Он за лопатой вернулся, да прорабу не сказал, а там, на площадке, экскаватор уже завели и начали ровнять землю. Не заметили работягу. Хруст такой сильный был, нутряной. Даже сквозь шум мотора слышно.

Максимка дернулся и вдруг почувствовал, что ноги ответили на его импульсы мозга, и тоже вздрогнули. Стараясь, чтобы незнакомец не заметил движения, мальчик вновь пошевелил им, сначала левой, потом правой. Ноги повиновались.

– Ваньку на станок токарный намотало, – тем временем продолжил слесарь.

Докурив сигарету почти до самого фильтра, он одним щелчком выкинул бычок в сторону. Медленно поднялся. Смахнул с молотка кровь. Улыбнулся.

Только сейчас Максима почувствовал помимо разносимого незнакомцем запаха солидола, исходившую от него зловонную влагу разложения. Одежды чужака источали тяжелый трупный смрад, въевшийся в них за долгие годы. И как раньше не замечал этого?

– Катьку в подъезде трое зарезали. Денис задохнулся в дыму. Толя пустил по вене передоз. Петрович умер от старости, – без всякого выражения словно робот зачастил слесарь и шагнул к лежащему.

Дожидаться развязки Максимка не стал, подскочил на ноги как ошпаренный и бросился в сторону люка. Боль скрутила мышцы, и он едва не упал, но вовремя оттолкнулся от стены и выправил равновесие.

– Максимка в яме убился! – крикнул слесарь и эхо забилось в сводах коридора. – Максимка в яме убился! Максимка в яме убился!

Перескочив сразу через три скобы, беглец начал быстро карабкаться наверх.

«Про грязь помни! Чтобы как в прошлый раз не шмякнуться!» – напомнил себе мальчик, щупая ладонями по железкам.

Наконец, макушка головы уперлась в крышку люка.

– Максимка в яме убился! – вновь раздался зловещий крик снизу.

Тяжелая чугунка сдвинулась не сразу, пришлось попотеть, чтобы отодвинуть её хотя бы на пять сантиметров. Мальчик засунул в образовавшийся просвет руку и попытался расширить его. Крышка словно примерзла.

– Максимка в яме убился! Максимка в яме убился!

Скобы задрожали, и мальчик понял, что сумасшедший лезет за ним. Что-то твердое ткнулось в ботинок. Потом еще раз. Максимка глянул вниз и вскрикнул про себя – преследователь пытался достать его молотком и только неудобное положение тела слесаря, и занятая скобой вторая рука, не давали тому задеть его, инструмент лишь едва касался обуви.

«Двигайся, черт тебя возьми!» – зашипел одними губами мальчик.

Люк лязгнул и отошел ещё на десять сантиметров.

– Те, кто остается снаружи, закрывают крышку за теми, кто попал внутрь. Назад нет пути, Максимка в яме убился!

«А вот хрен тебе! Если пролезет голова, то и все остальное протиснется».

Боёк молотка больно тюкнул по стопе. Максимка скривился, но карабкаться не прекратил. Сдирая со лба кожу об острые зазубрины крышки, мальчик выглянул наружу. Свежий воздух и лучи солнца, лизнувшие переносицу, придали сил. Выдохнув, Максимка начал выбираться из подземелья.

– Оставайся в яме! В яме!

Молоток угодил в икру. Боль растеклась расплавленным свинцом по ноге, и мальчик на какое-то мгновение даже подумал, что кость не выдержала и сломалась. Практически выдавливая себя из щели канализационного люка, как зубную пасту из тюбика, Максимка наконец выбрался наружу. От радости едва не подпрыгнул, и только ноющая нога не дала совершить триумфального жеста.