Лис Теру - Странные люди [litres]

– Живее всех живых, – усмехнулся уголком губ Пакость.

Он лежал на спине, щадя заживающий ожог, все еще нездоровый на вид, но одновременно такой кричаще-живой, с пышущим жаром тощим телом. Волосы Спящей оплетали его, как дикий виноград каменную высокую башню, но не разрушали, не пили соки, а только мягко удерживали.

– Я испугалась, – признала она то, о чем можно было и не говорить. Просто ей не хотелось молчать. Каждый раз, слыша голос Пакости, она убеждалась вновь и вновь: он живой.

– Знаю. – Пакость почти виновато склонил голову к плечу. Словно это он сам прыгнул в объятия Темноты просто шутки ради. – Я не собирался вас пугать, веришь?

– Верю.

Думал ли об этом Пакость или нет, но Спящая почему-то явно представила, как один острый, как заноза, колючий вопрос сейчас мучает его и не дает покоя. А подошла бы она и лежала бы сейчас рядом, если бы он не пропал? Или по-прежнему бы отводила глаза в сторону и не замечала его настойчивых попыток к сближению?

«Подошла бы», – хотела сказать себе Спящая.

«Не подошла бы», – прозвучал в голове до тошноты правдивый ответ.

«Конечно. Не подошла бы. Ходила бы кругами, отворачивалась бы и повторяла себе, что времени мало и связывать себя ни с кем не надо».

Но Пакость пропал – и все эти ее страдания сразу как-то потеряли смысл. Пакость вернулся – и она забыла то, чему следовала большую часть жизни. Какой смысл грызть себя, что он может потерять ее через пять или десять лет, если она может лишиться его в любую секунду?

Спящая молча, ничего не объясняя, прижалась к Пакости плотнее и ткнулась лбом в плечо доверчивым и виноватым движением. Шершавая тощая ладонь тронула ее пушистые пряди.

– Знаешь, – задумчиво проговорил Пакость спустя несколько минут, – а я не боюсь смерти. Что такое смерть? Просто конец чего-то… Даже интересно, что там дальше. После титров. Ну там типа свет в конце тоннеля, рай там, ад и еще всякое… Как бы оно ни было, а это просто переход на новый уровень. Так чего бояться?

– Неизвестности? – тихо уточнила Спящая. Он, едва не погибший, говорил о смерти так легко и беспечно, что либо пугайся и молчи, либо вслушивайся и запоминай. Она слушала.

– Почти все наши страхи – просто боязнь неизвестности. Мы боимся темноты, потому что не видим, что в ней скрывается. Мы боимся перемен, потому что не знаем, что будет дальше.

Спящая подняла голову. Слова, которые она не собиралась озвучивать, выскочили сами:

– Я тоже не боюсь смерти, хотя никогда не думала о ней как о приключении. Я больше всего боюсь за родителей. Страшно подумать, что они будут чувствовать, если я умру. – Она покусала губу и добавила: – А еще страх не успеть закончить все дела. Но это уже и вполовину не так важно…

Пакость молчал – озадаченно или неловко. Горячее тело рядом теперь казалось напряженным. Когда она подняла на него глаза, он кривовато усмехнулся и пожал плечами.

– Ну родные это да… Я как-то не подумал. А должен был…

«И опять я все испортила…» – мысленно вздохнула Спящая, снова укладывая голову на плечо парня. Такая болезненная тема, как собственная смерть, с Пакостью далась ей легко, но это вовсе не означало, что он сможет спокойно ее слушать. Она перекатилась на живот и осторожно опустила подбородок на костлявую грудь, подальше от ожога.

– Что было, когда тебя поглотила Темнота?

В контексте их сегодняшнего разговора это был вполне невинный вопрос. Словно погоду обсуждали.

Пакость некоторое время молчал, но не неловко, а попросту озадаченно.

– А ничего не было… Совсем ничего. Бац – и уже валяюсь… – Пакость замялся, что-то усиленно вспоминая, и неуверенно добавил: – Ну как… Выплывал я, наверное, долго, просто ничего не было эдакого. Никто на меня не нападал, никуда не волок, я даже не помню, как обжегся… Ощущений, что там душа отделяется или еще чего, тоже не было. Или я не помню…

– А мне, кажется, это знакомо. Когда душа отделяется от тела.

Спящая сначала услышала эти слова, сказанные почти насмешливо, и только потом поняла, что произнесла их сама. Собственная сила показалась неожиданно тонкой иронией, изящной насмешкой над ее жизнью и ее болезнью. Почти умирать каждый раз, чтобы побывать в отдаленных уголках земли. Что это, если не маленькая смерть? Если не перенос души?

– Я о своей способности, – торопливо пояснила Спящая, встретив встревоженный взгляд Пакости. – Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, очень похоже. Я закрываю глаза и вылетаю, как шелковый шарфик из кулака фокусника. Сразу накатывает такая легкость, такая беспечность. Немо бы сейчас говорила об астральных путешествиях или еще о чем-то малопонятном, но я совсем не разбираюсь во всех этих тонкостях. А если это и правда душа?