Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Однако Денкер не стал останавливаться на этимологических изысканиях. Он привлек к исследованиям лучшие, самые гениальные и пытливые умы. Криптоаналитики занимались переводом отрывков на арабском, запечатленных на обломках фотографических пластинок, считавшихся безвозвратно утерянными. На самом крупном была запечатлена восьмая часть страницы. Потом Денкер привлек специалистов по разговорной речи, которые разбирали выражения на составные части, выискивая простейшие смыслы в витиеватых и зачастую непроизносимых загадочных заклинаниях. Полученный текст передавался международной группе тщательно отобранных экспертов, лучших в тех областях, которые представляли наибольший интерес для Денкера.

Он извлекал все сведения из одного ученого и переходил к следующему. Как результат, лечебница Радемахера постепенно заполнялась его бывшими коллегами.

Нет, они не были ни легковерными простаками, ни простодушными обывателями пресловутой «консервативной Америки», и уж тем более не были они одурманенными фанатичными последователями того или иного невероятного культа или религии. Эти великие умы, способные ориентироваться в запутанных лабиринтах сложнейших исследований, стали для Денкера всего лишь первой, второй и третьей партией пешек, разменной монетой.

Денкер следовал своим инстинктам и, надеясь обнаружить антилинейные корреляции, отправил собранные им материалы физику, страдавшему болезнью Альцгеймера. Обратился он и к вождям полинезийских племен, в языке которых отсутствовало слово «безумие». Он консультировался с философами и чародеями, с юродивыми и отверженными. Парадоксальным образом привлекал к поискам разгадок маленьких детей. И аутистов. По слухам, физик с болезнью Альцгеймера перед смертью «совершенно утратил рассудок». Но, как я уже говорил, безумцам ничего не грозит. Безумцы находятся под защитой волшебных чар, недоступных мудрецам, которые мнят, что сумасшедшим не дана способность к нормальному общению. Однако Денкеру «нормальные люди» были не нужны.

Прежде чем опубликовать свою теорию естественного отбора, Дарвин обдумывал ее двадцать лет. У Денкера не было времени на такую роскошь. В современной науке властвует агрессивная, жестокая конкуренция; рациональную стратегию сменила иная модель, по образцу космической гонки шестидесятых годов прошлого века. Рок-музыканты и прочие знаменитости не увлекаются научными исследованиями, а наши миллионеры очень скрытны и скупы. Средства для изысканий добываются с огромным трудом, ценой корпоративного спонсорства, требующего кровавых жертв и постыдного низкопоклонства; и если первое вполне объяснимо приводит к нервному срыву, то второе наносит гораздо больший вред, подрывая энтузиазм исследователей и втискивая интуицию и логику в жесткие рамки показушного прогресса. Практическая выгода становится главной и определяющей. Не избежал этой ловушки и Денкер, причем в обоих смыслах: он пошел на риск, соблазнившись головокружительными возможностями, но, используя стресс в качестве побудительного фактора, выявил свои внутренние ограничения.

Как утверждал Кольридж, «мы не потому испытываем ужас, что нас преследует сфинкс, — мы воображаем сфинкса, чтобы объяснить себе свой ужас». Борхес, развивая мысль Кольриджа, писал: «Если так, то в силах ли простой рассказ об увиденном передать смятение, дрожь, тревогу, страх и восторг, из которых соткался сон этой ночи?» {110} 110 Как утверждал Кольридж, «мы не потому испытываем ужас, что нас преследует сфинкс, — мы воображаем сфинкса, чтобы объяснить себе свой ужас». Борхес, развивая мысль Кольриджа, писал: «Если так, то в силах ли простой рассказ об увиденном передать смятение, дрожь, тревогу, страх и восторг, из которых соткался сон этой ночи?» — Автор приводит цитату из рассказа Х. Л. Борхеса «Рагнарёк» (перев. Б. Дубина), в котором и содержится вымышленное высказывание английского поэта Сэмюэла Тэйлора Кольриджа (1772–1834). В этом и заключалась суть загадки о курице и яйце, которой руководствовался Денкер, проводя свои исследования. Обладая богатым воображением, он не верил, что вдохновенные озарения можно свести к математическим схемам, однако же перед ним стояла именно эта задача. Денкера больше соблазняло то, что Аполлоний Родосский называл «поэтикой неопределенности», то есть то, что на современном жаргоне означает «поступать дурно ради благих целей».

Все приведенные примеры выставляют Денкера восторженным или отгородившимся от мира претенциозным интеллектуалом. Позвольте познакомить вас с образчиком его юмора. Книгу он называл своей «ультратомбой», объединяя испанское слово «ultratumba» (буквально означающее «замогильный») с латинским выражением «ultima Thule» (то есть «северная окраина обитаемого древнего мира»), таким образом тонко намекая на то, что его изыскания устремлены одновременно за пределы и потустороннего, и известного нам мира. Точнее, того мира, который нам был тогда известен.