Стивен Кинг - Если она кровоточит

- Опять ты, - сказала она. “Только ты, кажется, сменил свою попутку. Разве у тебя не было "Бурбана"?”

Дрю бросил взгляд на "Шевроле Equinox" —купленный прямо сейчас, все еще меньше 7000 миль по тахометру-стоящий у единственного ржавого насоса. - После моей последней поездки сюда Субурбан уже никогда не был таким, как прежде, - сказал он. Собственно, и я тоже.

“И долго ты там пробудешь?”

“Нет, не в этот раз. Мне было очень жаль слышать о Рое.”

“Надо было пойти к врачу. Пусть это послужит тебе уроком. Еще что-нибудь нужно?”

Дрю купил немного хлеба, немного мяса на обед и упаковку из шести банок пива.

Весь мусор был вывезен на грузовиках со двора, а сарай с оборудованием исчез, как будто его никогда и не было. Юная Джеки намочила землю, и теперь там росла свежая трава. И еще какие-то веселые цветы. Покоробленные ступеньки крыльца были отремонтированы, и там стояла пара новых стульев, просто дешевые вещи из магазина "Преск-Айл Уолмарт", наверное, но неплохо выглядящие.

Внутри комната была опрятной и освеженной. Стеклянное окошко дровяной печи было очищено от сажи, и сама печь блестела. Так же как и окна, обеденный стол и пол из сосновых досок, который выглядел так, словно его не только вымыли, но и смазали маслом. Холодильник снова был отключен от сети и стоял открытым, снова пустой, если не считать коробки с "Арм энд Хаммер". Наверное, совсем свежая. Было ясно, что вдова старого Билла проделала огромную работу.

Только на стойке у раковины виднелись следы его пребывания в прошлом октябре: фонарь "Коулмен", жестянка с горючим для фонарей, пакетик леденцов от кашля "Холлз", несколько пакетиков порошка от головной боли "Гуди", полбутылки лекарства от кашля и простуды доктора Кинга и его наручные часы.

Камин был начисто очищен от пепла. Он был нагружен свежими дубовыми дровами, так что Дрю предположил, что юный Джеки очистил дымоход. Очень эффективно, но в такую августовскую жару костер не понадобится. Он подошел к камину, опустился на колени и, повернув голову, уставился в Черное горло дымохода.

“Ты там, наверху?- он звал... и совершенно не стеснялся. “Если ты там, наверху, спускайся. Я хочу поговорить с тобой.”

Разумеется, ничего особенного. Он снова сказал себе, что никакой крысы нет и никогда не было, разве только, что она есть. Осколок не выходил наружу. Крыса была у него в голове. Только это тоже было не совсем правдой. Так ли это было?

По бокам чистенького камина все еще стояли два ящика: в одном-свежая растопка, в другом—игрушки-те, что оставили здесь его дети, и те, что остались от детей того, кому Люси сдавала хижину за те несколько лет, что они ее арендовали. Он схватил ящик и бросил его на землю. Сначала он не думал, что чучело крысы было там, и почувствовал укол паники, иррациональный, но реальный. Потом он увидел, что она упала под очаг, и из нее торчали только обтянутый тканью зад и жилистый хвост. Какая же это была уродливая игрушка!

“Я думал, ты спрячешься, да?” он сам спросил. - Ничего хорошего, Мистер.”

Он отнес ее к раковине и бросил в воду. “Есть что сказать? Какие-нибудь объяснения? Может быть, извиниться? - Нет? А как насчет каких-нибудь последних слов? Ты и раньше был достаточно болтлив.”

Чучело крысы ничего не говорило, поэтому Дрю облил его жидкостью из фонаря и поджег. Когда не осталось ничего, кроме дымящегося, дурно пахнущего шлака, он включил воду и вылил остатки. Под раковиной лежало несколько бумажных пакетов. Дрю использовал лопатку, чтобы соскрести то, что осталось в одном из них. Он отнес сумку вниз к Годфри Бруку, бросил ее туда и смотрел, как она уплывает. Потом он сел на берегу и стал смотреть на безветренный, жаркий и великолепный день.

Когда солнце начало клониться к закату, он вошел в дом и сделал пару бутербродов с колбасой. Они были вроде как сухие—он должен был не забыть взять горчицу или майонез,—но у него было пиво, чтобы запить их. Он выпил три банки пива, сидя в одном из старых кресел и читая книгу Эда Макбейна в мягкой обложке о 87-м участке.

Дрю задумался над четвертым стаканом пива и решил отказаться. У него была идея, которая была связана с похмельем, и он хотел начать рано утром. Он покончил с этим местом. Так же, как c написанием романов. Там был только один, его единственный ребенок, который ждал, когда он закончит с этим. Тот самый, который стоил жизни его другу и его жене.

“Я в это не верю, - сказал он, поднимаясь по лестнице. Поднявшись наверх, он посмотрел вниз, на большую главную комнату, где он начал свою книгу и где—во всяком случае, некоторое время—он верил, что умрет. - Кроме меня, конечно. Я действительно в это верю.”