Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

Стрелка спидометра подрагивала чуть правее отметки шестьдесят миль в час. Одна миля в минуту. Может быть, через два с четвертью часа она будет в Ладлоу. Может быть, она успеет еще до рассвета.

Она включила радио и нашла портлендскую рок-н-ролльную станцию. Сделала звук погромче и принялась подпевать, чтобы не заснуть за рулем. Через полчаса портлендская станция начала пропадать, и Рэйчел переключилась на Огасту. Она открыла окно, впустив внутрь ночной ветер.

Кончится ли когда-нибудь эта ночь?

Луис заново переживал свой сон, и этот сон захватил его целиком; он то и дело поглядывал вниз, чтобы убедиться, что у него в руках – тело, завернутое в брезент, а не зеленый пакет для мусора. Он вспомнил, как, проснувшись наутро после той ночи, когда Джад отвел его в лес хоронить Черча, он почти ничего не мог вспомнить – зато сейчас все события ожили перед глазами. И еще ему вспомнилась та пронзительная острота ощущений, которую он испытывал по дороге, когда все чувства как будто протянулись вовне и соприкоснулись с лесом, словно лес тоже живой, и между ними установилась некая телепатическая связь.

Он шагал по тропе, узнавая места, где она была широкой, как шоссе номер 15, где она сужалась настолько, что ему приходилось передвигаться боком, чтобы сверток у него в руках не запутался в густых зарослях кустарника, и где она проходила среди высоких деревьев, чьи ветви смыкались над головой. Он вдыхал резкий запах сосновой смолы и прислушивался к странному тихому хрусту хвои под ногами – это было скорее ощущение, чем звук.

Наконец тропа пошла под уклон. Вскоре одна нога Луиса ступила в мелкую воду и начала вязнуть в топкой грязи… зыбучем песке, если верить Джаду. Луис огляделся и увидел участки стоячей воды между зарослями камышей и каких-то низких, неприглядных кустов с широкими листьями, какие бывают разве что в тропиках. Он вспомнил, что и в ту ночь здесь было светлее. В воздухе как будто разливалось некое электрическое свечение.

Следующая часть пути, она как валежник – надо ступать уверенно и легко. Просто иди за мной и не смотри вниз.

Да, хорошо… и кстати, ты когда-нибудь видел в Мэне такие растения? В Мэне или где-то еще? Что это?

Это не важно, Луис. Просто… просто иди.

Он пошел дальше, глядя на влажную, заболоченную землю прямо перед собой, чтобы видеть, где будет следующая кочка, его ноги переступали с одного травянистого холмика на другой – мы принимаем силу тяжести за аксиому, это и есть вера , подумал он. Эту фразу он услышал не в колледже на занятиях по теологии или философии, ее произнес его школьный учитель физики на одном из уроков под конец четверти… и она накрепко врезалась Луису в память.

Он принял за аксиому способность микмакского кладбища воскрешать мертвых и теперь шел по Духовой топи с сыном на руках, шел, не оглядываясь назад и не глядя вниз. Сейчас на болоте было более шумно, чем тогда, в конце осени. В камышах непрестанно кричали птицы, их пронзительные голоса казались Луису неприветливыми и недобрыми. Иногда раздавалось кваканье лягушек, похожее на звон натянутой резинки. Он не прошел и двадцати шагов в глубь Духовой топи, как у него над головой пронеслось что-то темное… наверное, летучая мышь.

Туман, стелившийся по болоту, начал сгущаться, закручиваться клубами; сперва он скрыл туфли Луиса, потом – колени и наконец заключил его в светящуюся белую капсулу. Луису показалось, что свет стал ярче – пульсирующее сияние, подобное огромному сердцу. Никогда раньше он так явственно не ощущал близость природы как цельной силы, живого существа… может быть, даже разумного. Болото было живым, но эта жизнь определялась не голосами ночных животных. Если бы Луиса попросили описать суть и качество этой жизни, он бы не смог. Он знал только, что она заключает в себе миллионы возможностей и вся пронизана силой. Рядом с ней Луис чувствовал себя маленьким и ничтожным.

А потом из тумана донесся звук, который Луис хорошо помнил по прошлому разу: высокий, захлебывающийся смех, переходящий в рыдания. Мгновение тишины – и смех раздался снова. В этот раз он сорвался на истерический вопль, от которого у Луиса заледенела кровь. Вокруг сонно ворочались клубы тумана. Смех затих, растворившись в гудении ветра, который лишь слышался, но уже не ощущался. Да, все верно. Здесь, в низине, ветра, наверное, не бывает вообще. Если бы он мог проникнуть сюда, он разогнал бы туман… а Луис не был уверен, что ему хочется видеть то, что скрывается за этой белесой пеленой.