Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

Пусть он замолчит, пусть замолчит прямо сейчас, пока я не начал на него орать и не испортил все дело.

– Рэйчел, наверное, тебе говорила, что у нас была еще одна дочь…

– Зельда, – сказал Луис. – Да, она мне рассказывала о Зельде.

– Это было трудно, – проговорил Гольдман все тем же дрожащим голосом. – Трудно для всех нас. И, наверное, труднее всего было Рэйчел… Рэйчел была дома, когда Зельда умерла… но и нам с Дори было непросто. У Дори едва не случился нервный срыв…

А у Рэйчел, по-твоему, его не случилось? – чуть не выкрикнул Луис. Думаешь, у ребенка не может быть нервного срыва? Прошло уже двадцать лет, а она до сих пор вздрагивает при любом упоминании о смерти. А теперь еще это… весь этот ужас… наш собственный сын… Я бы сказал, это чудо, что она сейчас не в больнице под капельницей. Так что не надо рассказывать мне, как вам с женой было трудно, старый козел.

– После смерти Зельды мы с Дори… наверное, мы слишком оберегали Рэйчел… мы хотели ее защитить… и компенсировать случившееся. Компенсировать ее проблемы co… спиной… которые растянулись на несколько лет. Компенсировать то, что нас не было рядом, когда это случилось.

Да, старик действительно плакал. Спрашивается – зачем? Теперь Луису было труднее его ненавидеть. Однако «трудно» не значит «невозможно». Он умышленно вызвал в памяти образ Гольдмана, лезущего в карман за всемогущей чековой книжкой… но вдруг увидел у него за спиной Зельду Гольдман, неупокоенный призрак в вонючей постели, с бледным лицом, искаженным от боли и злости, с пальцами, скрюченными наподобие когтей. Фамильный призрак Гольдманов. Оз, Великий и Узясный.

– Пожалуйста, – сказал Луис. – Пожалуйста, мистер Гольдман. Ирвин. Больше не надо. Давайте не будем усугублять.

– Теперь я понимаю, что ошибался в тебе, Луис. Ты хороший человек. Послушай, я знаю, о чем ты думаешь. Я не такой глупый. Глупый, да, но не настолько . Ты думаешь, я говорю все это потому, что теперь могу это сказать, ты думаешь, да, он добился своего, и однажды он уже пытался меня купить, но… но, Луис, клянусь…

– Не надо, – тихо произнес Луис. – Я не могу… я больше не выдержу. – Теперь его голос тоже дрожал. – Хорошо?

– Хорошо. – Гольдман вздохнул. Луис подумал, что это был вздох облегчения. – Но позволь мне сказать еще раз: я извиняюсь. Можешь не принимать моих извинений. Но я позвонил тебе, Луис, чтобы извиниться. И я извиняюсь.

– Хорошо. – Луис закрыл глаза. У него разболелась голова. – Спасибо, Ирвин. Ваши извинения приняты.

– Спасибо тебе , – сказал Гольдман. – И спасибо, что ты… разрешил им уехать. Может быть, это именно то, что им нужно. Мы будем ждать их в аэропорту.

– Хорошо, – отозвался Луис, и ему в голову вдруг пришла одна мысль, совершенно безумная и в то же время предельно нормальная и тем привлекательная. Что было, то прошло… А ведь можно и вправду забыть о прошлом и оставить Гейджа лежать в могиле на бангорском кладбище. Вместо того чтобы пытаться открыть захлопнувшуюся дверь, можно запереть ее на замок и выбросить ключ. Да, так он и поступит. Именно так, как сказал жене: доделает здесь все дела и прилетит в Чикаго. Может быть, они останутся там на все лето, он, жена и дочь. Они будут ходить в зоопарк и планетарий, будут кататься на лодке по озеру. Он сводит Элли на Сирс-тауэр и покажет ей расстилающийся под ними Средний Запад, похожий на огромную плоскую игровую доску, мечтательный и роскошный. А потом, в середине августа, они вернутся сюда, в этот дом, который теперь кажется таким печальным и мрачным, и попробуют начать все сначала. Может быть, они сумеют. Сумеют перевернуть эту кошмарную страницу, забрызганную засыхающей кровью, и начать все с чистого листа.

Но не значит ли это, что он убьет своего сына? Убьет его еще раз?

Внутренний голос пытался спорить, но Луис не стал слушать. Заткнул его сразу.

– Ирвин, мне надо идти. Хочу убедиться, что Рэйчел собрала все, что нужно, а потом уложить ее спать.

– Хорошо. До свидания, Луис. И еще раз…

Если он еще раз попросит прощения, я закричу.

– До свидания, Ирвин, – сказал он и повесил трубку.

Когда Луис поднялся наверх к Рэйчел, комната напоминала разгромленный магазин одежды. Блузки – горой на кровати, бюстгальтеры – на спинках стульев, брюки – на вешалках, прицепленных к дверной ручке. Под окном выстроились в ряд туфли, как солдаты на плацу. Рэйчел собиралась медленно, но основательно. Луис уже понял, что вещей наберется чемодана на три (если не на четыре), но не видел смысла спорить с женой. Вместо этого он принялся ей помогать.