Игорь Безрук - Калейдоскоп [рассказы - СИ]

И снова голос:

— Все же ты покоришься мне! Ты — холодная и неприступная! Ты — отпугивающая и своенравная! Я остаюсь с тобой один на один. Я сильнее тебя, слышишь, ты! Я сильнее тебя!

Мы ударили ледорубом о землю в знак своей решимости совершить задуманное. Горы ответили полным безмолвием. Они преклонялись перед моими замыслами. Что может быть величественнее замыслов? Даже горы ниже их полета!

Я двинулся вперед. Меня не смущало расстояние. Какая чепуха. За свои двадцать пять я исходил по земле расстояние чуть ли не равное длине экватора, а тут каких-то пять километров от подножья. И тогда начнутся льды. Только льды и солнце. Солнце и льды…

До наступления темноты часов семь. Сколько еще времени в запасе. Вперед! Только вперед! Я лечу как на крыльях. Я возношусь ввысь. Великие устремления рождаются в дерзких сердцах!

Все чаще попадаются участки мерзлого грунта, все реже — с растениями. А вот и вовсе удивительное место. Какое забавное разделение. Резко. Отчетливо. Черная земля и белоснежная, даже бледно-голубая льдина. Вот оно — начало. Дальше — восхождение, дальше — преодоление, дальше — победа или смерть!

Я обернулся назад в последний раз взглянуть на равнину. Она скрылась в тумане, пробиваясь сквозь пелену темно-зелеными пятнами. Неподалеку от себя я заметил втоптанную в снег горечавку. Вероятно, я случайно наступил на неё. Крохотные темно-синие лепестки этого цветка покрылись грязью моих подошв.

Я испугался, захотел вернуться, поднять цветок, укрепить, полить свежей водицей, но он снова вмешался:

— Вот еще! Что за глупости лезут в голову! Не хватало только валандаться с каким-то там цветком. Впереди — цель, вершина. Мало что под ноги попадет…

Я надел черные очки, вскинул на плечо ледоруб и стал подниматься наверх, навстречу сверкающему пику. Сильные ноги уверенно несли меня вперед. Ловкие пальцы спокойно сжимали ледоруб, утопающий в снегу. Холод еще не сковал мои члены, они были как всегда послушны и терпеливы. Корочка, покрывающая снег, легко поддавалась, проламываясь под моими ботинками. Все шло, как нельзя лучше. Я прошел часа два пути. Снег, правда, немного утомляет, но ничего, постепенно привыкаешь, стараешься даже не замечать его.

Смешно: кругом снег, а ты его стараешься не замечать.

Немного устали плечи. Когда их расправляешь, становится легче.

Привал. Вот здесь. У огромной льдины. Какая идеальная форма. Сбоку, ну прямо ровная поверхность. Я захожу наперед и замираю в неожиданности. На меня широко раскрытыми глазами смотрел человек! Его сковало льдом. Скрюченный в неестественной позе (одна нога, согнутая в колене, выше головы; другая развернута в противоположную сторону; руки утопились куда-то внутрь), он представлял ужаснейшее зрелище. (Я часто слышал о гибели альпинистов, но никогда не сталкивался с этим воочию.) Я подошел поближе. Снял очки, присмотрелся. Его глаза были необычайно стеклянными. Почему мне померещилось, что они голубые? В них отражалась голубизна небосвода. И белые облака также двигались в них…

У меня мороз пробежал по коже. Я поглядел вверх, откуда он мог упасть. Не нашел ничего подходящего. Мое воображение уснуло. Глаза человека вперились в меня. Небо молило о помощи. А в вышине сияла вершина…

Тишина неожиданно заполнила пространство, отчего стало не по себе. И среди этой тишины я услышал чуждый мне голос. Вероятно, он вырвался из меня:

— Некогда, братец, нужно спешить до наступления темноты.

И ядовито, с сарказмом:

— Э, дорогой, да что у тебя за вид? Эка тебя вывернуло… Анекдот!

Я хотел заплакать, но мышцы тоже налились злой окаменевшей силой. Пожелал застонать, крикнуть, но вместо стона почувствовал, что начинаю судорожно смеяться. Мне стало смешно. Задрожал от хохота. Даже в животе заурчало.

— Во, как вывернуло!

У меня возникло желание поскорее уйти. Я отошел чуть в сторону и вырвал на снег…

— Братец, да ты совсем слабенький. Надо идти. Твоя вершина еще неблизко. Пойдем, пойдем. Поднимись. Вот так. В путь. К вершине!

Я побрел, как помешанный, будто после глубокого похмелья, еле передвигая ноги. Образ погибшего альпиниста неоднократно вставал передо мной. Человек тот казался мне знакомым. Русые волосы, как у меня; голубые глаза — такие точно; маленькая бородка, прямо моя; вязаная спортивная шапочка с надписью «Полет», такая же, как на моей голове… Ужас! Человек! Там умирает человек! Может, он жив еще?

Я бросился бежать обратно, но споткнулся и упал лицом в снег. Раздался дикий хохот: