Ширин Шафиева - Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу [litres]

Половину ночи Бану провела за разбором газет. Она прочла статью о государственном ансамбле народных танцев. Навскидку Веретену на той фотографии было столько же лет, сколько ей сейчас. Он был стройнее, и морщины ещё не расчертили его лоб, но в остальном он выглядел точно так же. На других страницах содержались разные обыкновенные статьи и заметки: об изменении уровня моря, о введении новых государственных праздников, о закладке нового парка и прочая воодушевляющая чепуха. Около полуночи Бану закончила изучать свою находку и легла спать, оставив газеты на столе. В четыре часа ночи поднявшийся ветер влетел в приоткрытое окно и разбросал газетные листы по всей спальне, так что, проснувшись, Бану нос к носу встретилась со скалящим зубы Веретеном с фотографии.

Было прохладно. Ночной ветер прогнал духоту из города, и Бану решила, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы совершить вылазку. Она натянула блестящие чёрные резиновые сапоги и отправилась исследовать морское дно.

Ранним утром в новой части бульвара было пустынно. К тому же с тех пор, как море ушло, вид обнажившегося дна и его запах отпугивал большинство людей, в том числе и тех, кто приходил сюда каждый день на протяжении десяти лет.

Бану осторожно перелезла через сияющий хромом бордюр, боясь, как бы её не увидели охранники. Впрочем, она зря беспокоилась – охранники справедливо считали, что никому не придёт в голову лезть в морскую впадину, и сидели в своих стеклянных чёрных будках, мрачные и недовольные, как никогда. По широким ступеням Бану спустилась к песчаному берегу, недавно бывшему дном, и остановилась.

Даже в деликатном, в пастельных тонах, предрассветном освещении морское дно выглядело ужасно – чёрный песок, в котором тонули бутылки, ржавая арматура, строительный мусор и ещё страшно представить что, трупы птиц, мёртвые водоросли, похожие издалека на тсантсы [29] Высушенная особым образом человеческая голова. Черты лица сохраняются, но размером она становится с кулак (прим. ред.). , дохлые бычки и кильки – повсюду царили смерть и разложение. Бану вспомнила детство, поездки на пляжи, которые тогда ещё не были жалкими пятидесятиметровыми отрезками, огороженными со всех сторон и приватизированными до последней ракушки, а простирались на многие километры, дикие, лишённые таких благ цивилизации, как пластмассовые шезлонги и окурки вместо песка. На тех пляжах росли загадочные синевато-серые «заячьи уши» и валялись остовы лодок. Тогда Бану с подружкой играли в утопленников, прыгали на волны, строили замки из песка и в нём же рыли ямы-ловушки, коварно закамуфлированные раздобытым на ближайшем болоте рогозом. Они вылавливали из воды маленьких прозрачных, словно стекло, медуз и смотрели, как те тают на солнце. Как печально, но теперь, думая о море, Бану могла представлять себе только Веретено, загорающее на берегу без какой-либо одежды!

Увязая ногами в рыхлом песке, Бану побрела по морскому дну. Вдалеке пробежала дикая собака, спасшаяся от собачьего ящика. Бану замерла; собака не заметила её и скрылась за эстакадой, похожей на огромное членистоногое со множеством лапок.

Она направлялась к крепости Сабаиль, сама не зная, что ей там понадобилось. Хотя, если подумать, что толку бродить по морскому дну совершенно без цели?

В цепочке сырых, разрушенных водой и солью и затянутых водорослями камней не было ничего интересного. Крепость размером с новую эстакаду, которую построили здесь же, совсем рядом, очертаниями напоминала ожерелье с пятнадцатью подвесками. От кладки сохранилась лишь пара рядов. Бану обнюхала, как ищейка, каждый камень, но всё, что здесь можно было найти интересного, уже вынесли и разложили по музеям. Носком сапога Бану поковыряла ил, но и под ним ничего не нашла. Побродив вокруг, Бану отыскала место, где идеальная гладь песка была нарушена причудливыми линиями, по стилю напоминавшими геоглифы пустыни Наска. После долгого пристального изучения Бану поняла, что линии изображают большого человека, окружённого хороводом человечков маленьких, едва ли достающих ему до пояса. Рисунок выглядел так, словно кто-то начертил его ногой. Для Бану это означало только одно: кто-то побывал здесь до неё и, возможно, этот кто-то до сих пор здесь.

Боковым зрением она уловила движение позади себя. Резко обернувшись с колотящимся сердцем, Бану увидела человека, который смотрел на неё так же испуганно, как и она на него.

– Это я нарисовал. – Он дёрнул головой, как курица, в сторону линий на песке.