Ширин Шафиева - Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу [litres]

Она сделала малюсенький неуверенный шажок вперёд. Не было ни голосов, ни даже просто ощущения чьего-то присутствия. Бану протянула руку, но нащупала лишь пустоту. Она словно оказалась в параллельном измерении, где никогда не существовало ни людей, ни музыки, ни света. Запаниковав, она бросилась назад, в туалет, и сидела там, сотрясаемая неконтролируемой дрожью, пока за ней вдруг не пришла Лейла.

– Я думала, ты смылась через унитаз, – проворчала она.

– Там не произошло ничего странного? – спросила Бану не своим голосом.

– Твоё Веретено произносило безграмотную речь, а больше ничего не было. Как рука?

– Без изменений, – прохрипела Бану.

Они вернулись в зал, где было по-прежнему шумно, светло и многолюдно. Поискав глазами Веретено, она увидела его танцующим со своей ассистенткой, Динарой. Оба имели такой довольный вид, как будто они не надоели друг другу во время каждодневных занятий, и Бану снова почувствовала приближение удушливого приступа ревности. К счастью, этот танец закончился, начался другой, Веретено пригласило какую-то старую тётку, а саму Бану пригласил Джафар, улыбаясь ей, как Серый Волк Красной Шапочке. Он был тощим и жилистым, крепким, как вантовая конструкция, и Бану то и дело рисковала вывихнуть себе что-то. Рядом партнёрша Веретена неторопливо покачивалась у него в руках, как ладья на мягких волнах. Веретено неожиданно взглянуло Бану в глаза и прокричало, перекрывая музыку:

– Ты обязательно будешь выступать на чемпионате!

– Одна?

– Найдём тебе партнёра, не волнуйся!

– Партнёры на дороге не валяются.

– Перед такой девушкой все должны валяться.

«Вай-деде-вай, какой фантастический комплимент», – произнёс ехидный голос внутри Бану, но всё равно её щёки зарделись от удовольствия.

Джафар тем временем скалился на Бану, но ничего не говорил, что было бы довольно страшно, если бы только Бану не чуяла нутром, что он безобиден. По окончании танца он облобызал ей руку и, скрючившись, начал красться к другой девушке.

Бану отдыхала, стоя в уголке рядом с Лейлой спиной к залу, когда почувствовала опьяняющий сладкий аромат. Она резко обернулась, и Веретено, занёсшее лапки, чтобы неожиданно ткнуть её под рёбра, обиженно наморщило лоб:

– Как ты узнала?!

– Я почувствовала ваш запах, – честно призналась Бану, собрав в кулак всю свою волю, чтобы неотрывно смотреть в его бездонные глаза. У него были очень странные глаза, их умное, холодное и проницательное выражение никак не вязалось ни с его безалаберным поведением, ни с теми глупостями, которые он непрерывно болтал, ни с его заигрывающими улыбочками. Смотреть в его глаза было тяжело, а он и не думал их отводить, но Бану слишком сильно влекло к нему, чтобы её это смущало, и поэтому в их маленьком поединке она в итоге вышла победительницей: наглое, оценивающее выражение глаз Веретена исчезло, и где-то в самой глубине чёрной бездны возникла маленькая искорка растерянности. Ей даже стало его жаль немного, но он, беззаботно улыбаясь, спросил:

– Правда? Я что, воняю? – И с задумчивым видом повёл длинным носом, принюхиваясь к своей одежде.

– Нет. – Бану наблюдала за каплями пота, катившимися по его лбу, попадавшими в русла глубоких морщин и убегавшими в пушистые чёрные с лёгкой проседью волосы. Ей хотелось протянуть руку и провести пальцами по его мокрому лицу, но вокруг толпилось слишком много лишних свидетелей. – Просто я знаю ваш запах.

Веретено заморгало, явно не понимая, как отнестись к услышанному. К таким тонкостям обращения он не привык, Бану, чтобы донести до него свои чувства, следовало бы хлопнуть его по заднице и закричать: «Машаллах, какой вы красавчик!!!»

– Ну что, будешь выступать? Я хочу, чтобы ты выступала.

– А вы найдите мне партнёра. – Бану почувствовала, что начинает уставать от пустопорожних разговоров о чемпионате.

– Я зачем, ты сама да найди. Это же не то что ты подойдёшь и скажешь, давай жениться. Конечно, если ты скажешь, давай поженимся, тебе никто не откажет. Но это просто совместное выступление, тут нет ничего такого. – Он хотел сказать ещё что-то, но его отвлекли, и он убежал выполнять свои светские обязанности, напрочь забыв о том, что говорил с Бану.

– Странный он, – возмутилась Лейла. – Сам говорит – выступай, а потом говорит – сама партнёра ищи, как будто это тебе надо, а не ему!

– Да он просто невменяемый, – с восторженной нежностью подвела итог Бану.