Чад Луцке - О приютах и мухах

Я хотел бы сказать спасибо за содействие, поддержку, дружбу, вдохновение и особенно помощь в написании, издании и продвижении этой книги следующим людям: моей жене, самой преданной поклоннице и идеальной читательнице, Мэри; Джеймсу Ньюману (чей «Полуночный дождь» послужил источником вдохновения для книги, которую вы только что прочитали), Джону Бодену (который случайно прислал мне экземпляр «Полуночного дождя»), Джеймсу Торну, Заку Бохэннону, Беттине Мелер, Джону Л. Монку, Джо Майнхардту, Марку Аллану Ганнелзу, Тому Адамсу, Ивонн Мейсон, Майклу Томасу Найту, Роберту С. Петтигрю, Шону Хаппу, Роберту Р. Маккаммону, Уильяму Голдману, Стивену Кингу, Джо Лансдэйлу и Келли Хадсон, чей стиль вдохновил меня писать от первого лица в настоящем времени, Джодин Тёрстон, Майку Перезу, Бетти Рокстеди как верной читательнице и за обратную связь, Мэтту Уэберу, Тому Адамсу, Скотту Уэббу, Дэну Падавоне, папе Луцке и моей матери, которая очень даже живая, бесконечно трезвая, спокойная, нежная, любящая и которую я ни за какие награды не завернул бы в полиэтилен; моему биологическому отцу, который продолжает вдохновлять меня на все, что я пишу, несмотря на то, что его нет в живых; друзьям детства, мичиганским грунтовым дорожкам, лесам и полям, черничному печенью «Поп-тартс» компании «Келлогс» и Зомби Аарону Магуайру, который не читает ничего из моего репертуара, но без которого мне не удалось бы пережить столько приключений, ставших источником идей, — два года, вместившие воспоминания, которых хватило бы на целую жизнь. И, самое главное, Богу/Иисусу. Без вас мое существование было бы поистине одиноким и унылым. Спасибо!

Краткая заметка о таких книгах, как «Жизнь мальчишки» Роберта Маккаммона, «Храм золота» Уильяма Голдмана, «Полуночный дождь» Джеймса Ньюмана, «Тело» Стивена Кинга и «Лето джедаев» Джона Бодена, а также о фильмах «На берегу реки», «Бутылочная ракета» и «Призрачный мир»: благодаря им я продолжаю читать и писать. Истории взросления — мой любимый поджанр, и я надеюсь, что эта книга принесет вам то же ощущение волшебства, которое я испытал при чтении и просмотре всех вышеперечисленных книг и фильмов.

Я видел много фильмов, в которых полицейские с отвращением морщились от запаха гниющего тела, прикрывая рты, чтобы удержать внутри обед. Но даже все изображенные голливудскими актерами реакции вместе взятые не могли подготовить меня к реальности. Случались моменты, когда я не был уверен, что выдержу, когда засыпал, высунув голову в окно или расставив вокруг себя зажженные ароматические палочки, чего мама никогда бы мне не позволила сделать. Но оставалось потерпеть всего несколько дней, и я знал, что оно того стоит.

Так оно и оказалось.

Будильник срабатывает в 7:10. На повтор я не нажимаю. Никогда. От этого только хуже. Я все равно усну и через десять минут буду еще более уставшим. Вместо этого я лежу в постели и слушаю, как он звенит, пока у меня не кончается терпение. Мама не жалуется — она никогда его не слышит. Она спит внизу у себя в кресле перед телевизором, который играет роль ночника, а повторные показы серий «Я люблю Люси» и «Моя жена меня приворожила» [1]действуют на нее как колыбельная.

Мой дядя Фрэнк однажды притащил ей кресло — так он по-своему помог после того, как умер папа. Оно было почти новым. Раньше дядя Фрэнк владел мебельным магазином, и кресло стояло там как образец, прежде чем его убрали собирать пыль в глубину гаража, где к нему годами никто не прикасался. Когда дядя отдал его маме, кресло было обтянуто пленкой: она издает шум, когда мама в нем ерзает. Ей странным образом удается сидеть в этом кресле ровно, каким бы скользким оно ни было. И несмотря на десяток с лишним прожженных в пленке дырок — от засыпания с горящей сигаретой в руке, — мама ее не снимает. Мне кажется, что она по-своему пытается сберечь воспоминания и что кресло напоминает ей об отце. И хотя оно уже давно пожелтело от дыма сигарет, по две пачки выкуриваемых каждый день, мама по-прежнему уверена: пока она не снимает пленку, та сохраняет ее подарок новеньким и блестящим.

Я потягиваюсь и уже хочу поставить будильник на следующий день, как вспоминаю, что сегодня пятница, а значит — "Отключить". Я шевелю ногами, готовясь встать, а там, в изножье моей кровати, лежит Ингрид. Это мамина собака — маленький пудель, который, живи он под другой крышей, клянусь, был бы на пару оттенков светлее. Ингрид никогда не спит со мной. Это был еще один подарок, который принесли из сочувствия после того, как умер папа, только на этот раз от тети Санни. Я думаю, тетя Санни подарила маме собаку в надежде, что мама полюбит животное, найдет причину жить и отложит бутылку. Она любит Ингрид, боготворит ее, готовит ей яичницу по утрам, а по вечерам делится с ней попкорном из своей тарелки. Но пить мама не перестала.