Роман Гулизаде - Сюзанна

Испуганная стройняшка Бэтси, которая кстати, и вправду обладала фигурой совсем юной девицы, сделала шаг и предстала перед мисс Глоу. Последняя откровенно оглядела девушку, а затем, озвучив свои выводы фразой: «Какая безвкусица, эти кружева на панталонах!» – покинула комнату.

Вечером того же дня Билл встретился со Сьюзен Глоу. Хозяйка хорошо относилась к постояльцу, считалась с его финансовыми трудностями и даже согласилась разговаривать с ним после случившегося. Уговор между ними был таков:

– Никаких девиц, Уиткинсон! В этой комнате была и будет только одна женщина, и она сейчас перед тобой! Если я узнаю о том, что из окон доносятся крики разврата, я прекращаю с тобой сотрудничество. Исключение только для четырехлапых проходимцев.

Уиткинсон подошел к мисс Глоу и, склонив голову в знак покаяния, начал издалека.

– Хороший денек, мисс!

– Денек то, может, и хороший, но не для лгунов и развратников!

– Я могу хоть как-то искупить вину перед вами? – в надежде на снисхождение произнес подсудимый.

– Конечно, можешь, фунтами, мне нужны мои фунты!

– Мисс Глоу, я прошу вас немного подождать, я думаю, в скором времени все наладится.

– В каком это времени, обманщик? У Большого Бэна уже нет сил, как и у меня. Вешай лапшу своей выстроганной девице! Кстати, как ты ей представил меня?

– Я сказал, что вы моя глубоко верующая мама.

Сьюзен начала сильно кашлять, но не от болезни, а от неожиданности, ведь паршивец представил ее в качестве матери. Кашель не останавливался, а лишь усиливался. Стало казаться, что она вот-вот потеряет сознание. Билл похлопал старушку в области спины, пытаясь остановить ее страдания.

– Гор..ла, гор..ла, – пыталась сквозь кашель донести что-то мисс Глоу.

– Где горело, что горело? – никак не мог разобрать Уиткинсон.

– Горилла! – прекратив кашлять, отчетливо и громко произнесла Сьюзен. – Несчастная тупица, ты горилла! Разве можно так стучать даме по спине! Где твои манеры, Уиткинсон? Ох и расстраиваешь же ты меня.

Постепенно мисс Глоу начала остывать и через минуту, взглянув на Билла, увидела, как он со стыдливостью и сожалением смотрел на нее. Словно ребенок, слопавший припрятанную шоколадную плитку и заруганный после этого родителями.

– Ну хватит, хватит смотреть на меня, как в первый раз. Ты специально, Уиткинсон, хочешь вызвать во мне жалость? Наверняка твоя физиономия страдальца натренированная и тебя нисколько не мучает совесть! За выходки с этой девицей, за просрочки в оплате, за то, что чуть не сломал мне позвоночник! – голос хозяйки стал набирать силу. Билл захотел на черное полотно своих ошибок нанести светлое пятно оправдания.

– Мисс Глоу, я ценю ваше ко мне отношение и никогда не мог бы подумать, что вы обладаете таким терпением и состраданием! Правда, мне стыдно за свои проблемы и неудобства, доставленные вам визитом молоденькой мисс, но я прошу вашего одобрения для возможности реабилитироваться. Как я могу искупить свою вину?

Билл бил в яблочко! Нарочно или случайно, но сегодня он играл на струнах сердца своей престарелой хозяйки апартаментов. Милосердие, сострадание, великодушие – все те, кто находил, откапывал или подбрасывал эти качества в копилку Сьюзен Глоу, могли ожидать таяния вековых ледников. Мисс Сьюзен в очередной раз недовольно фыркнула.

– Опять простить, опять простить. Наверное, это мое призвание – прощать! – чуть слышно пробормотала мисс, подняв голову и устремив взгляд в небо.

– Завтра я направлю за тобой кучера, поедем к моей знакомой, у неё идет ремонт крыши. Как раз там и сгодятся твои рабочие руки. Только не вздумай облажаться! Заранее советую тебе унять свой пыл парень! Я видела, как кухарка сушила после стирки свои кружевные панталоны!

Мисс Глоу стала очень громко, вызывающе хрипло смеяться. О, это был отнюдь не женский смех, так мог смеяться только Тэдди Замора! Уиткинсон ощутил холодок…

4

Тэдди Замора сидел в своем любимом пабе «Фрог», расположенном в северной части Лондона на пересечении нескольких улиц – «опасный перекресток», так прозвали его местные. Паб был всегда полон повесами, бедствующими зеваками, извечно торчащими в нем в надежде встретить богатея с наполненными фунтами карманами. Отчаявшихся вдов, девиц легкого поведения, проходимцев, зазнаек, считавших себя аристократами. Одним словом, завсегдатаи заведения отличались особым колоритом. За длинной барной стойкой возвышался пузатый лавочник, который периодически опрокидывал стаканчик. Бросая взгляд сквозь дымовую завесу заведения, толстяк, вытирая рот, подгонял официанток, не забывая напоминать про обходительность с клиентами. Паб – место суеты, сумбура, обсуждений. Темой для разговора могло явиться декольте официантки, выпавший зуб в кружке собеседника, реже – будущее старой доброй Англии. Однажды в заведение зашел незнакомец в сером строгом костюме и лайковых сапогах. Заказав стаканчик выпивки, он облокотился о стойку бара и, повернувшись лицом к залу, стал пристально разглядывать посетителей заведения, которые, попыхивая табаком, неспешно коротали день.