Татьяна Филатова - Всего лишь сон

– Латте, – ответил он, – с молочной пенкой.

– Да. Я думаю, получится романтично: мы будем пить кофе у окна, встречая рассвет. А потом заснем. И, как знать, может проснемся в нашем кафе, за нашим столиком.

– Было бы неплохо. Но что, если…

– Нет, – перебила она его. – Нет смысла бояться. Ты прав. Я не виновата, что должна пройти по темному переулку. Мне очень страшно. Обосраться, как страшно…

Они рассмеялись. Очень громко рассмеялись. Николас не слышал раньше, чтобы Меган так ругалась, он не знал, что внутри у нее припрятана особая ее сторона, которая согласна намеренно ходить по темному переулку, зажав в одной руке едва заметный перочинный нож, а в другой – огромный топор.

– …но я все равно живу, – продолжила она. – Буду учиться выживать в страхе, попутно изучая его и выискивая способы избавиться от него. Выбора у меня нет. Ты верно говоришь. А теперь сделай нам кофе, – она поцеловала его в небритую щеку, – а я посещу туалет – излюбленную комнату таких колобков, как я.

Они пили кофе, ели печенье, Николас достал из морозильной камеры фисташковое мороженое. Они выглядели расслабленными, хотя ни один не расслабился по-настоящему. Да и как тут расслабишься, когда под пластырем на животе у Меган сочится кровь?

– Мы самая странная пара, – стараясь не думать о боли, улыбнулась Меган, – мы даже страннее тех, кто знакомится в интернете.

– Зато и самая необычная пара, – улыбнулся Николас. – Может, кому-то и снилась его «судьба», но уж точно не так, как это приснилось нам.

– Ты думал о том, как бы мы сейчас жили, если бы не наши сны?

– А зачем? Ты же сама знаешь, что это пустая трата времени и своих внутренних ресурсов. Ну, допустим, мы бы стали это обдумывать. И что? Сожалеть мне не о чем, а если бы и было… какой прок? Все произошло так, как произошло. И произошло, я хочу сказать, весьма неплохо. А этот демон… Ты сама говоришь, что он давно уже там. Просто именно сейчас он решил активизироваться. Я очень сожалею, если это мое появление спровоцировало это, но я уверен, что рано или поздно он бы проявил себя.

– Ты не в чем не виноват, и ты это знаешь. А вместе мы это переживем, верно?

– Верно.

Уже светало. На полу вокруг дивана в гостиной, с которой давно ушел кот, продолжив поиски спокойного места для ночного сна, стояли пустые ведерки из-под мороженого, грязные чашки из-под кофе, были разбросаны пустые пакеты от печенья, а на самом диване спали двое: он – сидя, откинув голову назад, она – лежа, поджав свои ноги, а на его положив свою голову.

Они спали.

Было темно, а воздух имел соленый привкус. Именно привкус, а не запах. Слабое свечение исходило от нескольких свечей, что висели на стенах, а их пламя играло красными переливами. Здесь было холодно и сыро, но странное тепло исходило от того, что находилось ниже свечей.

Меган присела, чтобы рассмотреть лучше, но уже знала, что увидит там: скрученные обнаженные тела девушек, прикованные цепями к стенам, на которых было множество засохших пятен крови. Не просто пятен, а высохших потоков крови.

Кто-то стонал, кто-то был без сознания, а от некоторых тел тепло уже не исходило – они были высушены – обескровлены.

Меган знала, что Елизавета Батори, она же графиня Эржебет, предпочитала именно кровь девственниц. «Мерзкая сука», – пришло мысленное послание от ее собственной «темной стороны Луны». Меган понимала, что этих девушек уже не спасти, они мертвы вот уже половину тысячелетия, причем смерть их была ужасной и мучительной. Она знала, что перед ней лишь проекции тех, чей прах истлел задолго до ее рождения, но, глядя на их мучения, ей хотелось им помочь, освободить, не дать стать жертвой кровавой графини. Она надеялась, что все девушки, заточенные в этом подвале или, скорее, подземелье графского замка, учитывая время и место, когда и где они жили – это лишь бездушные куклы, «движущиеся картинки», которые бугимен представляет ей в качестве декораций, она надеялась, что души несчастных упокоены и пребывает в ином, лучшем мире, а не играют «на разогреве» у демона в ее личных кошмарах, надеялась, что с кровью этих девушек графиня и демон, владевший ею, не поглотили их душу.

Где-то скрипнули ржавые петли тяжелых дверей, и Меган поняла, что ей впору волноваться не о давно умерших, а о себе, о живой. Жаль, что отправляясь в свое странное царство снов, нельзя обвязаться веревкой, как это делают дайверы или те, кто погружается в глубокие колодцы или расщелины, и, почуяв опасность или отыскав искомое, просто дернуть за веревку, чтобы тебя вытащили те, кто находится наверху. Но «наверху» сейчас находился Николас, который скорее всего тоже спал.