Литтмегалина - Гнилое яблоко

Экономя скудные средства, я выбрал самое дешевое, что было в наличии – пирожок и кофе. Сомневаюсь, что у Миико вообще были при себе хоть какие-то деньги – он в жизни своей больше пятидесяти ровенов за раз не видел. Прежде, чем я успел предложить ему что-нибудь из меню, Отум заказал тарелку супа для Миико и мясо для себя («Можно не жарить», – подумал я ехидно).

Приняв заказы, кудрявая девушка уныло поплелась за прилавок, в закуток, который здесь считался кухней, и мы услышали, как хлопает дверца холодильника и с плеском бежит из крана вода.

– Где у вас телефон? – спросил Отум у толстяка, подойдя к прилавку расплатиться.

– Нет у нас телефона, – буркнул в ответ толстяк.

– Да ладно, – не согласился Отум. – Везде есть телефон.

– Вот везде и звони.

– Если хочешь, чтобы я сломал здесь что-нибудь, продолжай, – огрызнулся Отум.

Толстяк посмотрел на него с такой ненавистью, что даже бешеный пес отпрыгнул бы, но не Отум.

– Где телефон? – снова спросил Отум. – Слышь, меня раздражает, что ты ничего не понимаешь с первого раза.

– Там, – сказал толстяк угрюмо, указывая на низенький шкафчик позади себя.

Нагло протиснувшись за прилавок, Отум выгреб телефон из шкафчика и отсоединил провод.

– Эй! – крикнул толстяк.

Игнорируя его, Отум прошел к дверям, воткнул провод в телефонную розетку справа от них и вышел вместе с телефоном.

– Ты куда? – запоздало осведомился толстяк.

– Пусть он поговорит, – тихо сказал Миико. – Это личное.

Я посмотрел сквозь прозрачные двери на Отума, медленно шевелящего губами. Вид у него был сосредоточенный и мрачный. С кем и о чем он разговаривает?

– Сиди на месте, Эфил, – попросил Миико.

Отум потер лоб ладонью, как будто у него разболелась голова. Я просто не мог и дальше терзаться неутоленным любопытством. Провожаемый умоляющим взглядом Миико, я пересек тесный зал, толкнул двери и вышел к Отуму, встретившему меня полыхающим яростью взглядом.

– Какая разница, кто звонит, – сказал в трубку Отум. – Вам лучше принять мои слова на веру, если не хотите получить труп. Да. Да. Я знаю. Но пока это ваши проблемы. Четырнадцать. Не двенадцать. Я не знаю, в каком он состоянии.

Его спросили еще о чем-то, но Отум прервал звонок.

– Чего приперся? Я тебя звал?

– Нет. Отум, ты что, действительно?..

Думаю, он не ударил меня только потому, что сквозь стеклянную дверь на нас смотрел Миико, окаменевший от напряжения.

Отпихнув меня, Отум вошел в кафе и швырнул телефон на ближайший столик. Усевшись на мое место, Отум потянулся губами к уху Миико и что-то прошептал. Миико, то ли протестуя, то ли соглашаясь, поднял плечи.

Я не спешил возвращаться и постоял на улице. Уже совсем рассвело, дождь закончился, голоса птиц звучали где-то в отдалении. В голове шумело от нехватки сна, усталости и всех этих странностей, окружающих Миико и Отума – и меня, если уж так получилось, что я пошел с ними. Я все еще не решил, жалею ли о своем решении сбежать, но что-то подсказывало мне, что впереди меня ожидает множество других причин для сомнений.

Очень слабо, почти неуловимо пахло бензином. Прежде мне не нравился этот запах, но сейчас он казался привлекательным, и я втянул его глубже в ноздри. Глядя на дорогу, я думал об Отуме. Для него растрескавшийся серый асфальт – это давно привычное зрелище? Я попытался представить себе, как мыслит человек, который живет неуловимо, как ветер, появляется из ниоткуда и затем уходит в никуда. Ничего не представлялось. Это было совершенно непостижимо для меня. Холод, дождь, усталость и бесприютность – разве что-либо стоит того, чтобы претерпевать эти тяготы?

И в то же время город, который так тянет меня сейчас к себе и который я считаю домом не потому, что он мой дом по сердцу, а потому, что мне не из чего выбирать – который всегда держит меня – чего хорошего я в нем видел? Уныние и отчаянье, сочащиеся из серых облупленных стен. Скорее тупое оцепенение, чем покой.

«Мы вырвались! – осознал я вдруг с яркой вспышкой восторга. – Вылетели, как пробки из заросших плесенью винных бутылок!» Я сделал несколько шагов вперед и, развернувшись, улетел взглядом туда, где шоссе взмывало на мост и затем, словно широкая серая змея, уползало дальше.

Когда я вошел в кафешку, наши заказы (как пафосно звучит) уже принесли. Я сразу вцепился зубами в пирожок, обжигающе горячий, пропитанный жиром, капающим с него мутными желтоватыми каплями. С голодухи мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел. Миико со щенячьим беспомощным видом пил с ложечки свой суп. Отум, проковырявший длинными треугольными ногтями дыру в клетчатой клеенке, посмотрел на меня с насмешливой улыбочкой, но сейчас даже Отум не казался мне противным.