Михаил Широкий - Куколка

Тот ответил ему таким же красноречивым поблёскивающим взглядом и качнул головой, словно призывая не отвлекаться.

Влад опять устремил взгляд на проезжую часть и, немного помолчав, будто собираясь с мыслями, повёл свою речь дальше:

– И надо ж мне было забыть, что я дал Оксанке ключ от своей хаты. Сам дал, понимаешь! Собственными руками. Никто меня не заставлял… Где была в тот момент моя голова? Как затмение какое-то нашло. Вот уж точно, если бог хочет наказать, то лишает разума…

Денис приподнял брови.

– О, даже так! Ваши отношения зашли уже так далеко? До ключа от квартиры… где деньги лежат, – не удержался он от остроты.

Но Владу, очевидно, было не до шуток. Он невесело, с оттенком горечи усмехнулся.

– Да уж, далеко. Дальше некуда… – И, тряхнув головой, будто прогоняя несвоевременные, мешавшие ему и тяготившие его мысли, заговорил подчёркнуто нейтральным, безразличным тоном, как если бы речь шла не о нём, а ком-то постороннем: – Ну, короче, в самый интересный момент… ну, ты понимаешь, в какой…

– Понимаю, понимаю. Ты не тяни резину, – поторопил его заинтригованный началом рассказа Денис, уже примерно представлявший себе, что будет дальше, и ожидавший подробностей, в которых обычно сосредоточивается главный нерв подобных историй.

И Влад не разочаровал его, подробно, связно, почти без запинок, а главное, без всякого стеснения, по-прежнему с безучастным, чуть насмешливым выражением изложив то, что было дальше:

– И вот, когда я меньше всего ожидал этого, когда голова у меня, да и всё остальное, была занята совсем другим, на пороге появляется Оксанка… Так тихо, блин, зашла, что я ничего не услышал. И Диана тоже. Такое ощущение, что она выследила нас и специально вошла как можно тише, чтобы застукать на самом горячем. Чтоб у меня не было возможности отпереться…

– Не исключено, кстати, – с видом эксперта отметил Денис.

– Я услышал и увидел её только тогда, когда она вошла в спальню, – продолжал Влад, наморщив лоб, словно припоминая не то, что случилось вот-вот, буквально на днях, а что-то давно прошедшее и успевшее изгладиться из памяти. – И остановилась как вкопанная… Я отлично – и, наверно, навсегда – запомнил её лицо в тот момент…

– О да! Могу себе представить, – опять не удержался от реплики Денис, скаля зубы и округляя глаза.

Влад же, дойдя до этого места, вдруг умолк и потупился, точно не в состоянии продолжать. Очевидно, едва он затронул и углубился в эту тему, воспоминания о случившемся нахлынули на него с особенной силой и, чего, возможно, не ожидал он сам, вывели его из душевного равновесия. Которое, впрочем, – в чём он вынужден был признаться себе, – и до этого было довольно относительное и неустойчивое. К происшедшему между ним и Оксаной он по привычке пытался относиться легкомысленно и небрежно, как к чему-то сиюминутному, незначительному, не стоящему внимания, что никак не повлияет на него, не отразится на его жизни и забудется через день-другой. Но день-другой прошёл, а, вопреки его ожиданиям, ничего не забывалось. И легче ему не становилось. Напротив, делалось всё тяжелее, тоскливее, нестерпимее. Настроение было хуже некуда, в голову лезли мысли одна гаже другой. И бесконечное количество раз всплывала в памяти всё та же безобразная сцена, в которой он выступил в, мягко говоря, несколько сомнительной роли. Сцена, с которой всё и началось. Или, вернее, если говорить об их отношениях, которой, как он всё отчётливее понимал, всё окончилось. Всё, что было между ними. Всё, что связывало их. Всё, что как-то неожиданно для него самого успело стать привычно, близко и дорого ему, без чего он уже не представлял своей жизни. А если и представлял, то она уже не казалась ему такой яркой, интересной, насыщенной, каждый день сулящей что-то новое и захватывающее, какой она стала после того, как в ней появилась Оксана.

И вот Оксаны нет. Вернее, она есть, она где-то рядом, живёт в этом городе, ходит по этим улицам. Но в его жизни её больше нет. Для него она потеряна. И, похоже, навсегда. Потому что он понимал, что она не простит его. Он ясно прочитал это в её глазах в тот миг, когда она возникла на пороге его спальни – уже ставшей к тому времени их спальней – и увидела то, как он предпочитает проводить время без неё. Её взгляд был более чем выразителен. Так умеет смотреть только девушка, обманутая и оскорблённая в лучших своих чувствах. Девушка, которой плюнули в душу. Которую облили грязью. И которая в это самое мгновение всё для себя решила. И назад дороги нет…