Т. Клайн - Церемонии [litres]

Автобус замедлился перед перекрестком, затем шумно подкатил к зданию. Фрайерс увидел три старомодные бензоколонки, а сбоку, перед гаражом по соседству с амбаром – небольшую погрузочную зону с широкой рампой. Возле одной из дверей стоял пыльный маленький трактор и телега, доверху нагруженная мешками с зерном; впереди, возле бензоколонок – пустой пикап. Другой притулился в тени амбара. Судя по виду, обоим автомобилям – и еще одному, который Фрайерс заметил на улице чуть раньше, – исполнился не один десяток лет. Все они были темными, без всяких украшений или хромированных деталей.

Улица пустовала. На крыльце стояла одинокая деревянная скамья с прямой спинкой. Дверь в здание была заперта, окна закрыты ставнями. Все вокруг казалось заброшенной киношной декорацией. На здании не было вывески, на улице – дорожных знаков, а перед поселением – щита с названием города. Но даже до того, как водитель автобуса обернулся и выкрикнул его имя, Фрайерс знал, что добрался до Гилеада.

Автобус оставил его в одиночестве перед магазином, с пиджаком и конвертом вырезок в руках. Как и предупреждала в письме Дебора Порот, его никто не встретил, и, оглядевшись, Фрайерс почувствовал себя покинутым. Напротив, за колоннадой громадных дубов стояло здание, которое он посчитал школой: прямоугольное строение из красного кирпича с безрадостно-коричневой игровой площадкой и парой печальных качелей перед входом. На противоположном углу на небольшом возвышении находилось маленькое кладбище, старое, но явно ухоженное, хотя тут и там памятники стояли немного косо, как деревья после грозы.

Шум автобусного двигателя затих за поворотом дороги, и воцарилась тишина, которую нарушали только жужжание насекомых да редкие крики птиц.

Фрайерс не ожидал, что городок окажется таким маленьким. Он надеялся, что здесь будет хоть какое-то центральное пространство, где встречаются жители. Но кроме школы за деревьями, поблизости не оказалось никаких других общественных строений. Не было даже здания фермерского собрания или объединения ветеранов.

Больше всего его поразило отсутствие церкви. Со своего места Фрайерс видел только чистенькие дома по обеим сторонам дороги, дубы и клены. Свежая листва деревьев казалась прохладной по сравнению с раскаленным голубым небом, верхушки деревьев уходили вдаль, к череде невысоких зеленых холмов. Нигде не было заметно ни золотого креста, ни тонкого белого шпиля. Возможно, службы проводились в какой-нибудь неприметной молельне, скрытой за поворотом дороги.

Фрайерс со вздохом повернулся к обитому вагонкой белому зданию; видимо, это тот самый кооперативный магазин, упомянутый в письме, хотя казалось странным, что в его окнах нет ни одного рекламного плаката или объявления. Фрайерс поднялся на крыльцо, жалея, что поблизости не видно уборной. Скамейка оказалась неудобной на вид и на поверку. Устроившись на сидении, Фрайерс обнаружил над собой ряд зловещего вида крюков, торчащих из балки навеса. Должно быть, здесь жители города вешали грешников. Фрайерс рассеянно подумал, какие грехи лежат у него на душе.

Несколько минут он сидел, наслаждаясь покоем. Если на ферме будет так же тихо, как в городке, ему там понравится. Как знать, даже от скуки может быть польза. «Однообразие как средство терапии: Польза безделья. Время как способ…» Его уже начала одолевать сонливость. Многочасовая поездка на автобусе, а теперь еще жара и одиночество – все это выматывало.

Мочевой пузырь Фрайерса был переполнен, но вряд ли где-то поблизости найдется туалет. Разумеется, он не сообразил сходить в треклятом автобусе. Ряд дубов перед школьной площадкой напротив отбрасывал причудливую тень на дорогу. Но там он будет слишком заметен. У дальнего поворота улицы белели на ярком солнце каменные надгробия на кладбище; за ними виднелась уединенная рощица. Самое подходящее место. Кроме того, на кладбище могут быть интересные памятники; надо бы как-нибудь собраться снять с них копии. По крайней мере, это поможет как-то убить время.

Фрайерс спустился с крыльца и перешел улицу. Взбираясь на холм, он почувствовал беспокойство. Что, если местным жителям не нравится, когда приезжие топчутся над головами их прапрадедов? Хотя, куда там. Наоборот, здешние обитатели наверняка гордятся тем, как далеко в прошлое уходят их корни.

Вот, например. Фрайерс сверху вниз поглядел на небольшой белый камень, почти стертый от старости. Эфраим Лундт, скончался в 1887 году, на 63-м году жизни. Не так давно, как он ожидал. Видимо, не стоило судить о возрасте надгробия по его состоянию; светлые камни снашиваются быстрее.