Тори Ру - Ноль [litres]

– Прости меня! – Соленые слезы разъедают глаза. – Прости меня, пожалуйста. Я подвела. Все получилось как в дурацком кино!

– Это ты меня прости, – глухо говорит Егор, и я слышу, как он затягивается сигаретой. – Сильно тебя приложил этот урод?

– Жить буду, – повторяю за ним в попытке пошутить, но шепот прерывается непроизвольным всхлипом – даже не проверяя, можно с уверенностью сказать, что на коленях и плечах проявились синяки.

В трубке повисает молчание; тикают часы, метель выламывает рамы, на кухне что-то нашептывает радио, нудно капает вода из неплотно закрытого крана.

Холодок забивается за шиворот – Егор снова собирается отстраниться, из соображений моей же безопасности бросить меня и пробиваться в одиночку. Он всю жизнь будет помнить мои сегодняшние слезы, мучиться и никогда их себе не простит.

Он прав по всем статьям, но без него, в пустоте, я не смогу прожить больше ни дня. В последние месяцы я держусь лишь благодаря мыслям, что он есть где-то, что его улыбка сияет только для меня, а мое сердце бьется только для него.

– Сонь, пока у тебя все окончательно не пошло по… – к моему ужасу, решается он, и я заглушаю его неуверенный голос громкой болтовней:

– Егор! Хватит. Я с тобой! Знаешь, меня тоже вызывали к директору… Тебе ничего не будет – я всем рассказала, что мы просто разговаривали. Директор поверил, но за Сашу вступилась Мария, и завуч ей подпела. Его тоже не станут наказывать.

– Ты совсем больная?.. – беспомощно стонет Егор. – Ты вообще соображаешь, что делаешь?!

– А ты? Думаешь, я приму твои жертвы и буду наблюдать, как ты рискуешь из-за меня лишиться всего, чего достиг? – Вытираю ладонью слезы со щек и вслушиваюсь в тишину и помехи. – Егор, утром Королев и его дружки будут караулить на пустыре – они при мне договаривались об этом в раздевалке. Не приходи завтра в школу, я умоляю тебя!

Дрожащими пальцами тереблю край клетчатой юбки и жду, его молчание становится пугающим.

– Кто еще знает? – наконец на выдохе спрашивает он.

– Там были только они. И я.

– Я понял, – отзывается Егор, – ладно. Давай пока переждем – в школе больше не смотри в мою сторону, я тоже не буду. Мы не друзья, понятно? Если кто-то будет лезть с расспросами, своди все к шутке – говори, что Урод пытался подкатить, но двух слов связать не смог. Договорились?

– Да, – киваю в ответ, хотя он не может меня видеть; на душе скребут кошки – слишком уж странным вышел наш разговор, и я жалею, что не могу влезть в его наглухо закрытые мысли. – Хорошо…

– Ну и хорошо! – усмехается он. – Увидимся. Пока!

В стерильно чистой кухне пью чай из Сониного бокала с зайчиками и понемногу успокаиваюсь: Егор предупрежден и хотя бы на ближайшие сутки в безопасности. Конечно, прогуливать школу – не выход, но за это время можно его найти.

В прихожей щелкает замок, загорается тусклый желтый свет, и я с удивлением взираю на то, как бабушка, впервые на моей памяти, прямо в сапогах шагает по коврам. Кошусь на время – она вернулась на два часа раньше – не иначе, забила на своих умненьких подопечных.

Роняя с воротника и рукавов капли растаявшего снега, бабушка направляется на кухню, холодные неживые ладони накрывают мои щеки, и она кричит:

– Соня, мне Машенька позвонила… Что произошло? Он тебя обидел? Скажи мне правду, Соня!

Ну конечно же, Мария Васильевна не удержала язык за зубами – позвонила бывшей коллеге и доложила о сегодняшнем происшествии.

Мотаю головой и высвобождаюсь из ее захвата.

– Да какую правду? Я сегодня ее уже в тысячный раз рассказываю… – флегматично заявляю я, задавив в зародыше жалость, и торжественно смотрю в серые настороженные глаза за запотевшими линзами очков. – Я разговаривала с Егором Лебедевым, а Саша как бешеный прискакал и начал его бить.

В шоке бабушка опускается на свободный табурет и бледнеет.

– Как ты могла разговаривать с ним?

– А почему нет? Он что, не человек? – Хочется сбежать и спрятаться, но я пересиливаю себя и наблюдаю за реакцией бабушки.

– Нет! – взрывается она. – После всего, что он сделал…

– А что он сделал? – допытываюсь, и бабушка поджимает губы.

– Ты это нарочно… – бубнит она себе под нос, снимает очки и старательно протирает стекла уголком шарфа. – Никогда не думала, что с тобой будет настолько тяжело. Соня такой не была…

– Ну так я – не она, – замечаю между делом и откровенно наглею: – А Егор классный.

Я тут же становлюсь свидетелем шоу со скачком давления – смиренно приношу тонометр и таблетку, наливаю воду в стакан, ухожу в комнату и, схватив ноутбук, валюсь на кровать.