Анна Чайка - В паутине под лестницей

Кора видела, как судорожно дергается стопа в белом тапке. Как стонут от удовольствия уродливые твари, чьи тела напоминали начиненные паразитами фрукты. И ее окатила волна жгучей ненависти.

– Пришла! – пропела Душечка. Голова Лизы покоилась у нее на коленях, расслабленная ладонь абаасы скользила по гладкому безмятежному лбу.

– Я здесь. Отпустите остальных.

– Мы похожи на идиотов? – спросил невыразительный мужчина, чей облик теперь не только мог запомниться, но и приходить к людям в кошмарах. На щеках и подбородке закручивались завитки бугорков. Он крепко держал бессознательного отчима Коры за шиворот; несколько жал выходили из слезных каналов, готовые в любой момент проткнуть сонную артерию заложника.

Умно. Самые сильные члены клана разделили добычу.

Кора прислушалась к шуму за окном (хоть бы не заметили!!) и подтвердила:

– Да, вы выглядите очень нелепо. Настолько испугались одной жалкой девчонки, что даже рискнули себя выдать. Смехота, да и только!

– Посмотрим, будешь ли ты такой дерзкой, если я немного испорчу тельце твоего будущего папаши.

– Очередной любовник моей матери. Он для меня ничего не значит.

– Какая ты жестокая, – хихикнула Душечка. – В его эмоциях столько беспокойства, желания найти с тобой общий язык. Вы бы могли стать отличной семьей.

Но Кора не поддалась на провокации.

– Хватит пустых разговоров. Я здесь затем, чтобы вы навсегда отстали от живых людей. Если для этого надо отдать на растерзание общежитие – то, пожалуйста! Забирайте!

– Во-о-от как заговорила? – протянула Душечка, приподнимаясь с пола. Глянцевое лицо натянулось до передела, едва сдерживая рвущуюся наружу сущность.

– Верно. Плевать мне на обязательства. Я выполняла чужие указания лишь затем, чтобы получить свободу от этой должности. Меня обманом заставили провожать души умерших в последний путь. Я не хотела переходить вам дорогу.

Кора впервые так легко и непринужденно лгала. В ней проснулся виртуоз. Такой пустяк, стоило лишь прижать острый коготь к лицу ее бессознательной матери.

– Я отдам вам место их заточения, последнее убежище призраков. А вы оставите Чеховск в покое, идет?

– М-м, нет.

Душечка улыбалась сахарными зубами, за которыми скрывался тугой змеиный клубок. Кора слегка запнулась:

– Но вы же получите пропитание на всю оставшуюся жизнь! Каждую душу города!

– А зачем ограничивать себя, если можно получить все и сразу? Не пытайся ставить условия, Коррина. Просто отдай нам ключ.

Надо еще потянуть время. Что же они так долго?

– У общежития нет ключа, – Коготь замер в опасной близи от глазного яблока Лизы. – Но я хочу открыть вам проход, правда! Просто скажите, как это сделать? Я на все готова!

– Какая преданность… И ради чего? Ради этой жалкой женщины? – вдруг развеселилась Душечка. – Женщины, которая день не может прожить без очередного мужчины, женщины, чьи мысли полны ожиданием достатка, а не образами дочери. Людская глупость неизлечима!

Остальные абаасы замерли в нетерпении. Они не понимали, почему вдруг их лидер стала такой мелочной. А Кора понимала. Уязвленное эго было пороком не только у людей.

Она упустила добычу и теперь не могла ее схватить, предварительно не раздавив.

– Пусть скажет слова, – вмешалось второе по старшинству чудище. – Просто заставь ее сказать!

– Умолкни! – взвыла Душечка, гневно оборачиваясь на него. Ноздри ее раздувались. – Ты не понимаешь, она должна знать, четко осознавать, что предает высшие силы ради той, кто никогда ее не любил!

– Не… не п-правда…

Кора с ужасом посмотрела на мать. Лиза очнулась. Ее погасшие изумрудные глаза нашли дочь и остановились на ней.

– Я подводила тебя… д-да. Очень часто. Трусила, закрывала глаза… Н-но больше не буду.

– Мама замолчи!

– Я не д-дам тебя в обиду.

Внезапно Лиза сумела извернуться и вцепиться в роскошные локоны поддельной красавицы. Душечка вытаращилась на нее, не веря подобной наглости. Губы абаасы побелели, готовые растянуться, как пасть удава.

– Не смей! – заорала Кора, вытаскивая из сумки заранее спрятанный там тубус. Ничего не оставалось поделать, кроме как подать знак друзьям, прятавшимся на террасе снаружи.

– Гвидо, давай!

Окна брызнули осколками стекла, и на его место сразу же встали картины. В каждом проеме по одной.

Остаток дня ушел на то, чтобы нарисовать на принесенных учителем холстах то, что могло бы напугать чудовищ – их родные края. Самое удивительное, ей даже не пришлось стараться. Кисть делала все сама.