Анна Чайка - В паутине под лестницей

Чудовищный гибрид подбежал к убежищу, принялся дергать дверцы шкафа, которые она держала изнутри.

– Выходи, пастушка, поиграем.

Голос жестокого шутника. Голос Гвидо.

Все смешалось в голове Коры. Обрывки воспоминаний, полученные из книг знания, сновидения о рыбе, плавающей в реке под названием смерть.

– Ты ведь хочешь, чтобы все закончилось?

Да. Она хотела. Тут призрак угадал.

Она распахнула двери пинком. И прежде чем паук понял, что у нее в руках, Кора отвинтила крышку и сыпанула все содержимое на врага. Пошел дым. Гвидо заорал от боли – волосатая спина пузырилась в тех местах, куда попала соль.

– Убирайся! Убирайтесь все! – вопила Кора, в приступе ярости топая босыми ногами.

Паук взлетел в воздух, кувыркаясь как ребенок, летящий с ледяной горки. Соль оплавила его до состояния кляксы. Пугающий образ, утративший форму, бросился к окну. Пролетел сквозь стекла, разбив и собрав их позади себя, как при обратной перемотке, – и с завываниями растворился во тьме.

Общага больше не смеялась.

Она смотрела чуждо и внимательно. Следила за каждым движением Коры. Неожиданно для всех единственная живая жительница несуществующего дома стала представлять угрозу.

Стены хранили молчание. Призрачный мир затаился, ожидая следующего шага Коры. Она ждала того же, но от него.

Ей пришлось провести остаток ночи перед запертой (и кое-как забаррикадированной) дверью, не смыкая век и не сдавая позиций. Остатки соли – жалкие крохи на дне солонки – давали некоторое преимущество. Коре оставалось лишь как следует пораскинуть мозгами. Много и хорошо подумать о случившемся.

С чего бы начать?

Ну, во-первых, в шарлатанских книжках тоже бывают вкрапления правды. Во-вторых, она до сих пор жива. Из чего следует, что окружавшее ее зло не всесильно.

В-третьих… в-третьих, между ней и общежитием имеется связь. Тонкая, но крепкая как леска, удерживающая рыбу, попавшуюся на крючок.

Это проклятое место настолько ловко искажало пространство, что могло украсть шестнадцатилетнюю девицу прямо с пижамной вечеринки на другом конце города. И что-то подсказывало Коре, что оно сможет и не такое провернуть. Дали бы шанс.

Она прислушалась к коридору. Не слышно ли стука костяшек? Нет, тихо.

Теперь Кора знала, что монстры и призраки больше не могут свободно пересекать границу ее комнаты. Это было очередным не озвученным, но очевидным правилом. У каждого свое место. Птицепаук так бы и оставался у себя в каморке, не нарисуй Кора самолично для него проход. Стоило ли объяснять, что осознав это, она порвала остатки картины в клочья?

И это еще не все.

Каждая деталь имела смысл. В день заселения там был мужчина, проверявший ее – нет, не ее саму, а ее способность прочитать – и затем заставивший подписать бланк о заселении. Уже теплее…

Было ли объявление в газете реальным или Кора просто видела то, что хотели они? Да и кто – они? Какие-то хитроумные безумные силы?

Бланки. Вот что ее смущало. Излишняя бюрократия для иллюзорного дома с привидениями. Кора потерла виски. Что от нее требовали? Сохранять чистоту, следить за порядком, не конфликтовать – но каждое из наставлений уже было нарушено. И косвенно, и напрямую. А еще…

Прожить под этой крышей хотя бы месяц.

Вот оно. И почему Кора не заподозрила неладное сразу, пока их связь с обителью призраков еще не окрепла настолько, чтобы переносить ее тело из точки А в точку Б? Тридцать дней – особая дата.

– Как в той книжке, – пробормотала она, возвращаясь к событиям вчерашнего вечера. – Для усиления способностей и проникновения в изнанку мира начинающий маг должен ночевать на могиле незнакомца несколько недель…

А что если под это описание подходит заброшенный дом в центре города? И она спала здесь, думая, что находиться в центре поддержки нуждающихся, а на самом деле пропитывалась этим местом, позволяла ему отравить себя, поработить. И ведь все абсолютно добровольно. Кора сама поставила подпись.

Она тихо рассмеялась, и этот смех напугал даже ее саму.

Зачем? Зачем такие сложности, для какой возвышенной цели? Накормить голодных мертвецов, а может, принести юную деву в жертву, как в каких-нибудь старинных книжках? Если она выберется, то не оставит ни один из вопросов без ответа.

Тьма снаружи шла на убыль.

Кора поняла это, как только краски, различимые ее покрасневшими глазами, начали наливаться жизнью. Слой негатива уходил. Рассасывался в пространстве, позволяя реальности нарасти поверх, точно плоть на открытой ране. Мир исцелялся.