Чарлз Стросс - Каталог катастрофы [litres]

Я тоже встаю.

– Я подумаю об этом.

Я выхожу за дверь, прежде чем изо рта польются ругательства: выражение лица Фреда никак не выходит у меня из головы. Я никогда раньше не видел, как умирают люди. Особенно насильственной смертью. Мне бы радоваться, узнав, что меня возьмут на полевые операции, и, если бы этот разговор состоялся вчера, я бы радовался. Но сейчас мне просто хочется проблеваться где-нибудь в углу.

Дома я обнаруживаю на кухне Брейна, который пытается приготовить яичницу, не разбив яиц.

На улице дождь, и за время короткой перебежки от станции метро до двери куртка промокла насквозь; восславим же вновь невидимую благодать контактных линз, без которых я смотрел бы на мир через мокрые очки.

– Привет, – говорит Брейн. – Подержи, пожалуйста.

Он протягивает мне яйцо. Я смотрю, выпучив глаза.

Кухонная столешница у нас обычно не отличается чистотой, но сейчас блестит, как операционный стол крайне привередливого хирурга. На одном краю лежит шприц, наполненный чем-то серым и непрозрачным, похожим на жидкий цемент. На другом расположился кухонный комбайн: система аварийного отключения взломана, а к приводу, который в нормальном состоянии приводил в движение нож, прикручено нечто, до ужаса напоминающее половину электромотора. С меня капает вода, а я просто пялюсь на все это как идиот: даже на фоне других проектов Брейна этот – явно ненормальный. Я возвращаю ему яйцо:

– Я не в настроении.

– Да ладно. Просто подержи.

– Я серьезно. Меня отстранили до конца расследования.

Я расстегиваю молнию и позволяю куртке упасть на пол.

– Конец игры, приоритетное прерывание, ошибка сегментации.

Брейн склоняет голову набок и смотрит на меня большими яркими глазами, будто слегка чокнутый филин:

– Правда?

– Ага.

Я выискиваю банку с кофе и начинаю бросать в кофейник одну ложку за другой.

– Вода в чайнике?

– Отстранили? Ставку оставили? За что?

И еще чуть-чуть кофе.

– Да, оставили. Спас жизнь семерым, включая себя. Но восьмого потерял, поэтому будет служебное расследование. Говорят, мол, формальность, но…

Щелк! Чайник загудел и начал готовиться к превращению в паровую машину.

– Это все на учебном курсе?

– Ага. Фред из бухгалтерии. Он заземлил призывную цепь…

– Полиция генов! Выйти из фонда! Немедленно!

– Не смешно.

Брейн снова смотрит на меня, его веселость испаряется.

– Да, Боб, не смешно.

Опять протягивает яйцо.

– На, подержи, умоляю.

Я беру яйцо и чуть его не роняю: оно горячее и кажется немного жирным на ощупь. Чувствует легкий запах серы.

– Да какого черта?..

– Только на секунду, обещаю.

Брейн вытаскивает грубо сделанную медную катушку (проволока намотана на пластиковый нож для торта и присоединена к какому-то устройству) и быстро проводит ей над яйцом и вокруг моего запястья.

– Вот. Теперь яйцо размагничено.

Он откладывает катушку и забирает яйцо из моей помертвевшей руки.

– Узри первый прототип идеальной и целостной внутрискорлупной яичницы.

Брейн надбивает яйцо о край столешницы, и наружу выпадает плотная желтая творожистая масса. Запах серы становится сильней, щекочет ноздри, как после фейерверка.

– Он еще на этапе разработки – пришлось использовать шприц, но следующим пунктом у меня значится гелево-диффузный электрофорез с использованием коагулированных агглютинатов гемоглобина с последующей полимеризацией роторных элементов in ovo. Так как твой любимый лузер умудрился самодарвинироваться?

Я подтягиваю к себе мусорное ведро и сажусь. Неужели Брейн не так зациклен на себе, как кажется? По крайней мере, он задал вопрос даже с некоторым тактом.

– Знаешь, всегда есть человек, который ошибся курсом. Это был тот тупой бухгалтер, на которого я все время жаловался. Он по ошибке записался на курс «Введение в оккультную информатику». Мне там тоже было нечего делать, но Хэрриет убедила Энди, что мне туда нужно; наверное, мстит мне за прошлый месяц.

У Хэрриет возникли тогда проблемы с электронной почтой, и она спросила у меня совета; я даже не знаю, что там пошло не так, но в итоге она профукала пять дней из учебного бюджета отдела на курсе по настройке почтовых систем. Только недели через три перестала дергаться, когда кто-то при ней говорил слово «правила».

– В общем, это, наверное, стоит рассматривать как яркий пример радикальной аутогенной делузерификации, но…

Я понимаю, что замолчал, и вздрагиваю:

– У него в глазах было полно червей.