Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

Она была такой же неопрятной и захламленной, какой я ее помнил. Многочисленные книги и деревянный стол, придвинутый к окну. Юнис, ссутулившись за столом, стучала по клавишам черной, маслянистой на вид пишущей машинки. Жуткую тишину заполнил громкий ритмический стук. Она играла на машинке, как на пианино. На ней были рваные остатки деловой повседневной одежды, рыжие волосы потускнели и спутались в колтуны. Я медленно приблизился, ощущая стеснение в груди. Длинные, многосуставные черные стебли торчали из стола, впиваясь в ее руки, ноги, живот и даже лоб. Стебли танцевали в такт печатанию Юнис. Она выглядела так, словно ее готовили к преображению.

Юнис вытащила страницу из машинки и положила ее в стопку справа. Я поднял первую страницу, и Юнис остановилась. Потом подняла голову. Она выглядела бледнее, чем я ее помнил, глаза были пусты. Лицо осунулось от чего-то большего, чем усталость. Изо лба – в тех местах, где кожу проткнули стебли – вытекала кровь.

Титульная страница рукописи гласила:

Я взял следующую страницу и прочитал:

Секвенция Тёрнеров I. Маргарет

Когда Маргарет входит в Город – в этот текучий сон наяву, в эту смесь из воспоминаний и кошмаров, то ей начинает казаться, будто она по-прежнему живет в беднейшем районе Лаббока – в маленькой обшарпанной квартирке с одной спальней, потрепанным ковром и деревянными панелями на стенах, которую она делила с Гарри. Впрочем, панели эти едва можно разглядеть за выстроившимися вдоль всех стен штабелями из коробок, в которых лежат книги, комиксы и журналы Гарри.

Юнис захрипела, и я вздрогнул, отступив от нее на шаг.

– Положи… на место… – Слова исходили из ее рта, но голос был совсем не похож на голос Юнис. – Не… закончено…

Я положил страницы на стол и вышел из комнаты, даже не удивившись тому, что дверь за моей спиной сразу захлопнулась. Немедленно после этого открылась дверь в мою комнату.

Как только я шагнул внутрь, пространство подо мной исчезло, и, ухнув вниз с совершенно негероическим воплем, я приземлился на четвереньки на твердый деревянный пол. Мягкий теплый свет озарил комнату вокруг меня, и темнота немного отступила. К стенам были прислонены холсты, с потолка свисали сухие растения и корни. Я оказался в хижине Лианан. Сама Лианан сидела в центре комнаты, спиной ко мне – на этот раз в волчьем обличье, обхватив колени покрытыми шерстью руками.

Я встал с пола и сказал:

– Я пришел.

Она ничего не ответила. Тогда я прошел через комнату и взял ее за плечо.

– Эй, – сказал я и осекся, увидев ее оранжевые глаза, полные страдания и муки.

Она сжала мне руку, и, прежде чем весь мир побелел, у меня оказалось достаточно времени, чтобы прочитать то, что она нацарапала на полу:

В этом почти немом фильме бледная женщина с рыжими волосами и в красном плаще несет корзину цветов через лес, состоящий из высоких тонких деревьев. Дойдя до поляны с тремя простыми крестами, воткнутыми в землю, женщина останавливается. В более приятный солнечный день свет мог бы и упасть на это маленькое кладбище, но сегодня небо скрыто черными грозовыми тучами.

Облака разрываются. Женщина натягивает капюшон и спешит обратно тем же путем, которым пришла. Она подходит к маленькому деревянному домику, стоящему возле леса – на окраине небольшой деревеньки. Дороги грязные и пустые, все двери закрыты от бури.

В доме женщины только одна комната с утоптанным земляным полом, кроватью, камином и небольшой кухней. Она сидит в кресле возле камина со стопкой бумаг на коленях и рисует углем. Мир снаружи темнеет, но она не отрывается от своего занятия, вновь и вновь воссоздавая лица троих людей: лысый мужчина с черной бородой и двое темноволосых детей. Каждый следующий набросок получается лучше предыдущего – словно женщина наводит фокус своего мысленного взора, вспоминая морщинки, веселые искорки в глазах, печальную улыбку. Все это время она сидит неподвижно. Время от времени она закрывает глаза, но не поднимает их и не меняет сосредоточенного выражения лица.

Она рисует, пока у нее не заканчивается бумага, потом переворачивает листы и рисует на оборотах. Когда подходит к концу и эта вторая серия рисунков, она встает и потягивается, затем кладет пачку листов на кровать и достает из-под платья матерчатый кошелек. Она начинает считать его содержимое, как вдруг за дверью раздается царапанье, и деньги выскальзывают из ее пальцев.