Дельфина Бертолон - Та, что приходит ночью [litres]

Если бы у домов была память, некоторые преступники наверняка мечтали бы их снести…

Вчера утром, как только Лили мне позвонила, я сел на велосипед и поспешил в деревню. Мы встретились у родника: она припасла для меня половину бутерброда с паштетом и огурчиками и улыбку до ушей.

– Наконец мы всё узнаем!

– Хотелось бы. Дом с привидениями – так себе развлечение… Ты пойми, я хочу вернуться к нормальной жизни…

– Ой, Мало, ты всё преувеличиваешь!

– Да ну?

И я рассказал ей про ту ночь, когда Полина пыталась пройти сквозь стену моей комнаты. Я говорил о впечатлении, описал поведение Жанны и показал её рисунки, благодаря которым нашёл кассету Полины. Я впервые прямо говорил с Лили о сверхъестественном. Она смотрела на меня в изумлении.

– Это бред. Вся эта история, волнение, твоя сестра, полиция… Неудивительно, что у тебя был кошмар.

Я рассердился:

– Даже ты мне не веришь?

– Да нет… Я уверена, что в доме произошло что-то странное. Иначе бы все так не волновались. Но то, что ты рассказываешь, – это бред!

– Может, и бред, но это правда!

– Не буду с тобой спорить.

Мне хотелось, умереть, исчезнуть, провалиться на месте. Меня одолевали стыд и отчаяние.

– Ты единственная, кому я могу это рассказать, и ты мне не веришь…

– Да верю, Мало! Но мне кажется, ты принимаешь это расследование слишком близко к сердцу. Мой отец разбирается с делом, так? Арно Фраше сейчас в полиции в Ниме. Чего же ты ещё хочешь?

Я молчал, слишком взволнованный, чтобы ответить. Я пытался успокоиться и убедить себя, что никакой нормальный человек не ввяжется в историю про девочку-мальчика, которая прошлой ночью пыталась вырваться из стены. Если удастся так или иначе распутать «дело Полины», то это будет сделано методами рациональными. Например, может помочь признание виновного. Я это понимаю и выступать не буду. Я проглотил слюну и откусил бутерброд. Кусок встал мне поперёк горла. Большие зелёные глаза Лили были полны сочувствия.

– Ты обиделся на меня…

– Вовсе нет.

– Я же вижу, ты обиделся.

Я поднял голову.

– Мне пятнадцать лет, да, я мальчишка, но всё-таки уже не такой маленький, чтобы бояться чудовищ под кроватью.

Лили вздохнула.

– Конечно… я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь, – возразил я. – С тех пор как мы приехали сюда, чёрт-те что творится. Когда я жил в Париже, я был вполне нормальным парнем, играл в видеоигры, катался на скейте, гулял с приятелями, ходил в кино, в бассейн, на футбол. Вечером прочту три страницы книжки – и сплю как младенец. И вот мы приехали сюда. Родители заняты стройкой, сестра начала слышать потусторонний голос, а я один среди всего этого безобразия пытаюсь примирить козу с капустой.

– Я понимаю, Мало, но не набрасывайся на меня: я-то тут ни при чём.

– Конечно, нет. Ты же единственная, кто меня действительно слушал. Как Жанна первая уловила просьбы о помощи Полины. Это уму непостижимо! Понятно, что я растерялся. Но почему же ты считаешь, что я свихнулся?

– Я не считаю, что ты свихнулся.

Я вдохнул, выдохнул, стараясь унять сердцебиение. Наконец я пробормотал:

– Ладно, проехали.

– Надо вытащить эту историю на свет, Мало.

Она взяла меня за руку. Я взглянул прямо в её зелёные лесные глаза.

– Думаю, это будет непросто, но я хочу знать, что расскажет Арно.

– Как ты понимаешь, я тоже. Мой папа грозный с виду, но он просто ягнёнок. Бедный ягнёнок. Ты открыл ящик Пандоры, и я уверена, что он захочет объяснений от полиции. Я постараюсь получить доступ к материалам дела. Это будет непросто, но я обещаю, что сделаю всё возможное.

Среда, 16 августа 2017 г.,

15 часов 40 минут.

Ясно.

К нам домой пришли полицейские, чтобы опросить меня, и я порадовался, что предупредил родителей о такой вероятности.

В середине дня комиссар Бертен и молодой офицер в форме постучали в дверь. Было действительно странно увидеть живьём того самого Жана-Филиппа, приятеля Полины, которого когда-то так любили девочки, красивые девочки, слишком красивые…

И в сорок пять, судя по выражению лица Софи, он был всё ещё ничего.

Папа отправил сестру в её комнату, потом приготовил кофе. Мы расположились на террасе, возле монстроплантов, под большим зонтом от солнца, как старые друзья. Когда меня стали расспрашивать, как я нашёл кассету Полины, я выдал хитрую смесь правды и вранья, потом принёс коробку от печенья, которую хранил под кроватью.

– Ух, коллекционная! – воскликнул молодой полицейский радостно.