Эдвард Ли - Свинья

Все могло быть хуже , предположил он.

— Хм, извините, мистер Рокко, но, эм…

— Дай догадаться, малыш, — повернулся Рокко. — Твой мешочек болит.

Рокко и Наклс заржали.

— Я… я имею в виду, я благодарен вам за то, что вы не убили меня, и я с удовольствием сделаю все, что вы хотите, чтобы возместить свой долг…

Рокко хлопнул Наклса по плечу.

— Ты слышишь это, Наклс? У парнишки есть мозги. Возмещение. Мне это нравится.

— Но, э-э, — Леонард прогудел из тёмной дымки заднего сиденья. — Ты сказал, что я буду снимать фильмы для вас?

— Да, малыш. А теперь заткнись. Я должен вздремнуть.

В течение следующих пяти часов Леонард лежал в удушающей, пахнущей кожей, темноте заднего сиденья «Dеvillе». И это было замечательно. Чарльз Мингус [22] Американский джазовый контрабасист и композитор (1922–1979). и «bluе-nоtе» [23] Bluе Nоtе — «грустная нота». Также называется одна из самых известных компаний эпохи расцвета джаза. джаз едва слышно звучали по радио, и Леонард будто плыл над качественной подвеской «Кадиллака». Он с перерывами дремал, грезя о сладком забвении. Но через некоторое время амортизаторы длинной машины начали скрипеть, и Леонард проснулся.

Он слышал грубый и неуклюжий шум автомобильных шин, свернувших на извилистую гравийную дорогу. Он мог видеть луну через заднее окно: луну и звезды и небеса наверху. Это напомнило ему стихотворение, которое он читал однажды: «На луне, на звездах, на небесах свыше, даже ангелы горят всей моей любовью…»

Затем он подумал: Что для меня готовят небеса?

Машина остановилась, и он услышал звук. Это был звук, который символизировал первостепенный аспект его жизни в предстоящем году.

Звук лающей собаки.

— В основном собачье кинцо, — сообщил Рокко, когда они вошли в захудалый маленький домик на холме. — Это то, что ты будешь снимать. Позади нас конура, где мы держим дворняг. В кладовой есть много корма для собак. Удостоверься, что кормишь их не реже двух раз в день, или они попытаются съесть девочек.

Леонард последовал за ними, неся с собой столько снаряжения, сколько мог держать в руках. Боль в паху смешалась с явным замешательством его души; он на самом деле даже не понимал, что говорил Рокко. То, куда они вошли, было грязной кухней, оснащенной множеством старых приборов. В воздухе висел неприятный, мясистый запах.

— Господи, это гребаное место воняет хуже, чем мясокомбинат, — пожаловался Рокко, содрогаясь.

— Это шлюхи, — объяснил Наклс по-дебильному монотонно. — Они не моются.

— Мы должны бы окунуть их обеих в Гудзон [24] Река на востоке США. , но это, вероятно, убьёт рыб.

Рокко и Наклс заржали.

— Сюда, парень.

Леонард, все еще не обращая внимания и тяжело нагруженный своим снаряжением, тупо последовал за Рокко из кухни в комнату. Щелкнул свет.

— Твое дерьмо лучше, чем у этого парня? — спросил Рокко.

Леонард огляделся. Беспорядок и футляры для фильмов заполняли тесную каморку. Полоски пленки лежали на полу. Он мог сказать, что это была вспомогательная комната для резки и монтажа. На рабочем столе размещались диспенсер для сращивания лент и низкокачественный ручной редактор «RеаlViеw» с 4.5 дюймовым экраном. Рядом с ним лежала камера «Bеll & Hоwеll Supеr 8».

— О, да, — Леонарду, наконец, удалось ответить с гордостью. — Это — восемь миллиметров. Я снимаю — в шестнадцати. Лучше зернистость, лучше разрешение.

— Хорошо, парень. Там «Темная комната». С какой-то большой модной машиной, которую мы купили. Надеюсь, ты знаешь, как ее использовать.

Еще одна дверь. Леонард вошел, чтобы обнаружить знакомые химические ароматы и более новую модель для производства фильмов «Kоdаk ES Sеriеs», с выбираемым подающим мостом, который совместим с размерами пленки от восьми миллиметров до тридцати пяти.

— Я могу легко справиться с этим, — сказал Леонард. — В колледже я проходил курс фотографии, уровень 300.

— Хорошо. Теперь видишь эти футляры? — Рокко указал на полки, полные пластиковых и металлических пленочных футляры, от пятидесяти-до двухсот пятидесяти-футовых катушек. — Посмотри некоторые из них, чтобы точно знать, какие фильмы будешь делать. Последний парень был мудаком, но он был очень хорош, поэтому нам нужно, чтобы ты снимал «хорошие вещи». Если ты не будешь снимать хорошие вещи, отправишься в Гудзон.

Трудно было усвоить всю эту информацию при рассмотрении обстоятельств: вырван из своего дома посреди ночи, вырван из его жизни и устремлений, не говоря уже о том, что его левое яичко вырвано из его паха.