Эдвард Ли - Заплати мне

Смит был сбит с толку; он мог бы рассмеяться. Я сижу в стрип-баре с девушкой, которую я не видел в течении десяти лет, и говорю о гносеологии и абстрактных экзистенциальных динамиках (гносеоло́гия — теория познания, раздел философии; абстрактная экзистенциальная динамика — раздел экзистенциальной психологии — прим. пер.). Да, случается каждый день. Он хотел комментировать. Он хотел сделать некоторые сложные, высоко интеллектуальные наблюдения, но все это он вдруг почувствовал лишь высосаным из своей головы. Он не мог оценить столкновение столь разнообразных противоположностей. Очаровательный, серебряный член, болтался у нее на шее, как махающий палец. Он не мог придумать никакого ответа. Когда он взглянул на нее, то понял только одну очевидную истину: Она была прекрасна.

Потом, как ни странно, она продолжила, «Но даже истина имеет цену.»

Измени тему! приказали его мысли. Скажи что-нибудь, ты осел! Что-нибудь! «Мы привыкли приходить сюда время от времени в колледже. Ну, ты знаешь, выпить пару пива, взглянуть на… невероятных танцовщиц».

«Мальчики всегда будут мальчиками,» ответила она. «Не менжуйся от признания, что ты был здесь. Боже, я здесь работаю ».

«Когда они начали эти штуки с секс-шоу?»

«Примерно год назад. Вашингтон всегда был на один шаг позади Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Но ведь это свободная страна, не так ли? Кроме того, каждую ночь здесь забито до отказа».

Смит едва слышал ее. Ее лицо казалось загадочным, как ночь, и необъяснимо совершенно. Десять лет назад он мечтал об этом, но что теперь? Где сейчас была эта истина?

«Ты прекрасна,» сказал он.

«Каждый прекрасен. Если ты посмотришь достаточно близко».

Его трясло. Он не мог поверить, в то что он только что сказал. Сидеть с ней, разговаривать с ней, всего лишь видеть ее, было похоже на попытку разгадать шифр. Ее улыбка не ослабевала. Она сжала его руку. «Я бы была с тобой, ну знаешь, в школе.»

«О, да?»

Улыбка стала печальной. «Но ты никогда не просил.»

Все это было слишком угнетающим. Смит знал, что он должен уйти, убежать, выбраться куда-нибудь из того своего плачевного состояния. Но затем свечение заколебалось. Шум в «Наковальне» вырос до дикого рева. Огромный молодой человек вышел на сцену, ухмыляясь и кланяясь вопящей публике. Парень выглядел как культурист, с сияющей кожей и буграми скрученных мускулов. Вероятно, он весил больше 100 кг, без единой унции жира. Он был совершенно голый, если не считать шипованного ошейника черной кожи и браслетов. Все это, а также усы и волосы до плеч, делали его похожим на варвара. Но Смит мог таращить глаза только на то, на что все остальные в этом месте, несомненно, тоже таращились. Член парня, хоть и был вялым, был огромным. Он болтался между ног, как лоскут стейка.

«Перебор» — такое название у этой игры в «Наковальне,» прокомментировала Лиза. «Выглядит как бурильная штука осла, не так ли?»

Смит сглотнул. Он никогда не чувствовал себя хорошо, разговаривая с девочками о сексуальных деталях пенисов, намного меньших этого экстраординарного размера, но даже он хихикнул. «Он выглядит как что-то, висящее в коптильне. Я надеюсь, что его партнерша имеет хорошую страховку».

«Его зовут Конидло. Настоящий виртуоз. Мы, не колеблясь, наняли его, как только он показал нам свою квалификацию».

Смит всегда считал, что мораль относительна. Он не был христианином, но он узнал эту пародию, когда увидел его. Он уставился на Конидло. Плотные, перекатывающиеся вверх мышцы и дерзкий оскал сделали из него не человека, а карикатуру, олицетворяющую моральное убожество.

Лиза испустила долгий тяжелый вздох. «Ты всегда был джентльменом. Ты не собираешься спросить меня, что я здесь делаю? Тебе это не интересно?»

«Интересно,» признался Смит, выпуская дым.

«Обрати внимание, и ты увидишь.»

С низким стоном Смита представил себе оскверненную красоту, как падение свежесорванных цветов в яму экскрементов, как мочу в родниковой воде. Аплодисменты выросли до оглушительных, когда Лиза двинулась к сцене. Она ускорилась и сбросила пластиковый плащ; ее внезапная нагота засветилась в огнях сцены. Она обернулась и поклонилась, подняла руки, давая толпе ее визуальную закуску. Она была карикатурой на саму себя — разнузданно-желанная, живой объект мужского вожделения. Ее тело было длинным, гибким, очень тонким, но с большой, высокой грудью и четкими очертаниями. Ее бедра повернулись, чтобы подчеркнуть ее гладко выбритый лобок и выпуклую расселину. Через миг подошел Конидло, поигрывая бицепсами, размером с софтбольный мяч, и напрягая волнистую мускулатуру спины. Затем он сел на стул и расставил ноги. Лиза сразу же встала на колени и схватила его член. Тот повис, как толстая, ленивая змея.