Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— Конечно.

— Скажи, это правда? Его теория. О путешествиях… О мостах… Девушка помолчала, вглядываясь в течение реки. Затем повернулась ко мне и сказала:

— Не знаю. Честно. Я не знаю больше, чем знаешь ты.

— Брось, Мэри. Ты видела мои страхи ещё до того, как я их осознал. Ты помогла победить их.

— Юра… — девушка грустно улыбнулась. — Зачем ты спрашиваешь об этом? Ты ведь понимаешь…

— Не понимаю, Мириам.

— Не надо себя обманывать. И меня не надо. Хотя, по правде, это одно и то же, — голос Мэри стал тихим и слабым. — Всё, что я знаю — находится в твоей голове. Я просто способна заглянуть чуть глубже — в те уголки бессознательного, о которых ты не догадываешься. Но я не знаю больше. Ничего, что уже не находилось бы в твоих мыслях. Я лишь твой проводник, Юра. Ты ведь понимаешь… Я сама…

Мириам прикусила губу и отвернулась. Её спина замерла, и я понял, что девушка задержала дыхание, чтобы успокоить нахлынувшие эмоции. На неё вдруг обрушился страшный груз понимания собственной эфемерности. Я знал это, потому что испытывал то же самое.

— Мириам… — я обнял её за плечи. — Перестань. Не нужно этих мыслей.

— Я сама — всего лишь мысль.

Она повернулась и уткнулась мне в грудь.

— Это не так, Мириам. Это совсем не так, — гладил я её по спине. — Да, ты живешь в моей голове. Да, ты — территория сказки. Но это не означает, что тебя не существует в действительности. Ты — не плод моего воображения, Мириам. Ты… Ты настоящая.

— Надеюсь, что ты не ошибаешься… — тихо произнесла она.

— Разумеется, не ошибаюсь. Иначе и быть не может. Или ты хочешь сказать, что я сошёл с ума? Стою тут, успокаиваю собственную галлюцинацию? А, Мэри? Что скажешь?

Девушка тихо засмеялась и легонько ткнула меня в плечо.

— Скажу, что обязательно сведу тебя с ума, если не перестанешь называть меня этой мерзкой кличкой.

— Хочешь, буду называть тебя Мораной? — улыбнулся я. — Так тебе больше нравится?

— Полянский. Ты бессмертный что ли?

— Ладно-ладно, забыли. Хотя в тебе есть что-то от языческой богини.

— К чёрту, — махнула рукой девушка. — Оставим эти бесконечные разговоры. Хватит терять время. Каждая секунда этого сна может оказаться последней…

На северо-востоке занималась заря. Первые лучи солнца рассекли петербуржское небо, и, смешавшись с его бледно-голубой дымкой, окрасили мир в тёплые розовые тона.

— Юра…

— Да, моя дорогая.

— Языческая богиня хочет на ручки.

— Значит, пора отправляться на крышу собора.

Мэри положила голову мне на грудь и закрыла глаза. Она была похожа на кошку, что, приластившись, уснула рядом с хозяином. В какой-то момент мне показалось, что она вот-вот замурлычет.

Мириам улыбнулась сквозь сон.

Я смотрел на неё и не мог наглядеться. Ветер играл её тёмными волосами, разбрасывая по белой спине. Я вдыхал чарующий сладостный запах, и он напоминал мне ароматы сказочных стран, что раскинулись на берегах бескрайнего моря. Такой запах мог принадлежать лишь истинной королеве снов.

Я слушал тихие удары её ожившего сердца. И сквозь эту пульсацию до меня доносилась одна и та же песня, что крутилась в голове, подобно заевшей пластинке:

— Надеюсь, что это действительно так… — произнёс я шёпотом. А потом закрыл глаза и проснулся.

На следующий вечер мы с Воронцовым отправились на озеро. Джесси была с нами. Всю дорогу овчарка дремала на заднем сидении и время от времени скулила сквозь сон, будто её преследовали кошмары.

Когда прибыли на место, солнце уже опустилось к холмам. Его покрасневший диск прощально выглядывал из-за деревьев. Оставив машину неподалеку от съезда, мы с Андреем прошли по тропе, петляющей сквозь берёзовую рощу. На полпути Воронцов вдруг хлопнул ладонью по лбу и сказал:

— Чёрт, забыл кое-что взять. Можешь идти, я догоню, — и, развернувшись, зашагал обратно к автомобилю. Джесси побежала вслед за ним.

Пожав плечами, я пошёл дальше. Вскоре лес расступился, и открылась поляна, раскинувшаяся на берегах тёмного озера. Теперь я понял, что имел в виду Воронцов, когда говорил про шабаш.

Это было дикое зрелище. Настоящий дьявольский карнавал. Поляна светилась отблесками костров, и воздух дрожал от криков и песен. Отовсюду доносились визги, смех, стоны. Народ пил и гулял — кто-то плясал, кто-то топил разум в вине, кто-то занимался любовью на глазах у десятков пьяных людей. Где-то неподалеку стучали барабаны. Звенела лютня. У нескольких девиц, облачённых в полупрозрачные белые сарафаны, я заметил в руках флейты.