Катажина Береника Мищук - Я, ангелица [litres]

– ВИКИ! – крикнул парень, когда я, выполнив «бочку» в воздухе, пролетела в миллиметрах от сабель разъяренных ангельских бестий.

Преследовавший меня голем столкнулся с одним из товарищей прямо над головой Петрека. Скрежет металла о металл вызывал дрожь.

Нельзя было позволить Моронию дочитать манускрипт. У меня не осталось сил. Я летела прямо на него.

– Agaleus amantitum. Saeve turitulum. Saeve katepasitas. Saeve sancti… – Голос Морония становился все сильнее по мере чтения следующих строк.

Я планировала изо всех сил врезаться в него, но Мороний заметил меня задолго до того, как я долетела до него. Он зловеще усмехнулся и протянул ко мне изуродованную руку.

В меня ударил луч голубого света. Я увернулась только в самый последний момент. Сила ангела ударила в землю, вызвав там мощный взрыв. Надеюсь, он не попал ни в Петра, ни в Белета.

Мороний заметил, что меня охватило смятение, когда его сила столкнулась с землей рядом со сражавшимися мужчинами. Его губы исказила язвительная усмешка.

Следующий луч ангел направил в то же самое место. Дерущиеся фигуры отбросило, как тряпичных кукол. Они медленно поднялись на ноги.

– Ах ты нахал! – зарычала я на ангела. – Ты чудовище! Да как ты смеешь?!

Он злобно засмеялся.

– Я их убью, – заявил он. – А ты будешь на это смотреть. Только после этого ты умрешь.

– Я тебе не позволю! – завопила я.

Следуя примеру ангела, который показал мне новый трюк, я вытянула руки вперед и направила в его сторону струю зеленой энергии. Прежде чем он успел опомниться и увернуться, она подпалила ему кончики крыльев.

Мороний взвыл от ярости.

– Я уничтожу тебя, как только стану Богом! – крикнул он, глядя на то, что осталось от длинных перьев.

Я яростно захлопала крыльями, быстро сокращая разделявшее нас расстояние.

– Сначала ты должен им стать! – закричала я, выхватывая у него рукопись.

Он кинулся за мной в погоню. Едкий черный дым разъедал мои глаза. Я плакала. Не видела, куда лечу. Слышала позади себя пыхтение и яростное хлопанье крыльев Морония. То и дело уворачивалась от синих лучей, которыми он пытался меня поразить.

Я пыталась уничтожить рукопись. Хотела сжечь ее, но пламя только обожгло мои пальцы. Непрочитанных слов я тоже не смогла разорвать.

Рукопись защищала сильная, древняя магия, которой я не обладала. Меня это удивило – все-таки существовали вещи, что были мне не под силу.

Что я должна была сделать, чтобы Мороний не стал Богом?

У меня не было выбора. На самом деле я вовсе этого не хотела. Мне пришлось. Да. Мне пришлось.

– Saeve teragesi… – нараспев произнесла я.

Еще одна черная строчка сверкнула золотом. Над нашими головами в клубах дыма что-то вскипело.

– Katepsitum olganesus altrishagma… – продолжила я.

– ПРЕКРАТИ! – завыл Мороний. – ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ!!!

Голубое пламя прострелило мне крыло, которое согнулось от боли. Я снова рухнула вниз.

Я вспомнила, что была смертной.

– О че-е-е-е-е-е-е-е-е-ерт!.. – завыла я, летя к твердой выжженной земле.

– АТАКУЙТЕ ЕЕ! – Мороний, покрасневший от злости, выглядел так, будто вот-вот взорвется. – АТАКУЙТЕ ЕЕ!!!

По его приказу все големы, до сих пор нападавшие на Петрека и Белета, взлетели в воздух. Пытаясь вылечить сломанное крыло, я увидела блеск их серебряных сабель.

Вылеченное крыло снова забило в воздухе. Я обогнула первого голема, пролетев над его головой. Остальные медленно и тяжело поворачивались. Меня поднял ветер. Я была легче. Быстрее.

Но не быстрее Морония.

Ангел выскочил напротив меня как черт из табакерки.

– Я убью тебя! – крикнул он. – Отдай рукопись!

Я со всей силы налетела прямо на него, ударив его плечом. Даже не знаю, кто из нас больше пострадал.

Пожалуй, я…

Золотой голем наскочил на ангела. Раздался громкий звон, когда его череп встретился с металлической грудью чудовища. Остальные монстры продолжали лететь ко мне.

Я увидела вдали Белета. Он пытался лететь мне на помощь. Пламенный меч в его руке вспыхнул огнем, когда он напал на преследовавшего меня голема.

Мороний приходил в себя. Это конец. Мы проиграем. Их было слишком много.

Я сложила крылья и снова рухнула вниз. Пикируя, я облетала големов, которые, не сообразив, в чем дело, все еще поднимались вверх.

Распрямив рукопись, которую трепал ветер, я прочитала последнее черное слово на этом странном языке, которое – какая ирония! – означало безупречную мудрость:

– Iadanamada!

Черные облака над нашими головами вспыхнули ослепительным сиянием. Сгустившийся вихрь превратился в свет. Белый луч поразил всех нас.