— Наденька, не стой на морозе, иди сюда. — Крыгин протянул руку. — Забралась чёрте куда, мёрзнешь.
— Я не хочу подходить, — процедила Надя. — У вас топор… и труп… господи, у вас отрубленная голова в руке. Как я до такого докатилась? Зачем всё это нужно?
На мгновение его лицо преобразилось. Будто кто-то сорвал маску, обнажив истинное выражение: уголки губ оттянулись, обезобразив рот в кровожадной ухмылке, взгляд сделался безумным, нечеловеческим. В этом взгляде Надя разом увидела всё, о чем рассказывала Наташа.
Маньяк. Сорвавшийся с катушек психопат. Одержимый любовью. Околдованный неведомой тварью. Готовый на всё, ради крови ведьм для своей ненаглядной, обожаемой, единственной.
Главное в его взгляде — желание разобраться на месте. Ударить топором. Раздробить кости, череп, разбрызгать кровь по белоснежному покрову зимы. Он сдерживался только потому, что Надя была нужна. Для продолжения фамильного заговора. А ещё для того, чтобы приносить Оксане новых ведьм. Поддерживать жизнь и легенду в посёлке.
Выражение это задержалось на лице Крыгина крохотное мгновение, а затем стерлось. Маска вернулась. Человек из администрации был само обаяние.
— Правильно, — пробормотала Надя, моргнув. Ей снова показалось, что краем глаза она видит настороженно застывший силуэт Наташи. — Ведьма ведьму чует. Ваша жена тоже ведьма? Или что-то другое?
Взгляд Крыгина слегка затуманился. Он крепче взялся за топорище.
— Не понимаю, о чём ты.
— Перестаньте. Я всё знаю. Вы влюблены в неё, она готовит специальное зелье, чтобы поддерживать эту любовь и быть бессмертной. Про кровь ведьм тоже знаю. Про убийства.
Надя пытливо посмотрела Крыгину в лицо. Очень хотелось вцепиться ногтями в его маску и сорвать ее.
— Откуда у тебя эта информация? — пробормотал он удивлённо.
— Рассказать? С удовольствием. Вытащите меня отсюда, пойдёмте в дом, и я всё расскажу.
— Вытащить?
— Да. Я ног не чувствую. Жуткий мороз. Ну же, помогите мне. Идите сюда.
Крыгин перевел взгляд на открытую калитку. Надя проследила за этим его взглядом и заметила, что к калитке приклеился бумажный лист — символ двери в иной мир.
Надя двинулась в сторону Антона Александровича, тяжело передвигая замерзшие и частично онемевшие ноги. Заметила, что никаких следов вокруг нет. Снег лежал нетронутый, будто Надю забросило сюда с чёрного-чёрного неба.
Она остановилась напротив калитки, но не вышла.
— Помогите же, говорю. Вы не оглохли, случаем?
Он не двигался.
Что это в его взгляде? Страх? Непонимание? Неверие.
Руки Крыгина крепче сжали рукоять топора.
— Не понимаю тебя, Наденька… — сказал он. — Откуда всё это взялось? Кто тебе рассказал? Это не Оксана…
Сетчатый забор заскрипел от внезапного порыва ветра. Крыгин весь как-то сгорбился, втянул голову в плечи.
— Мне кажется, в этом мире слишком много злости, — пробормотал он.
— Что?
— Я думаю, если бы люди были добрее, то их не нужно было бы убивать, — сказал он громче. — Почему так происходит? Вот ты, Наденька, живешь здесь чуть больше двух недель, в маленьком поселке, о котором никто, кроме его жителей, и не знает даже. Население-то всего три с половиной тысячи. Почему этим людям не жить вместе, не любить друг друга? Зачем им злиться-то?
— Вы о чем, Антон Александрович?
Он поднял на Надю полный тоски взгляд:
— К тебе каждый день приходят жители этого проклятого поселка. Они просят покалечить других, заставить кого-то влюбиться против воли, разлюбить, заболеть. Эта злоба витает здесь годами. Как ядовитое облако. А я, Наденька, поддерживал её, как мог. Злобу. Питал Оксану силой, устранял конкурентов, делал всю черную работу. Держал в подвалах людей. Выкачивал кровь. Убивал. Думаешь, мне это нравилось? Думаешь, так легко любить против своей воли? Может быть, пора заканчивать?
— Закончите, — осторожно сказала Надя. — Прямо сейчас.
— Я не могу, — простонал Крыгин, и она поняла, что действительно не может. Не в его силах. Он обычный человек, оказавшийся в ловушке. Сошедший с ума из-за давящих на него обстоятельств.
Крыгин неожиданно прыгнул вперед, схватил Надю за руки и с силой дернул на себя, увлекая через калитку. Обмерзшие Надины ноги подвернулись, она начала падать лицом в снег и только и успела выставить вперед ладони. В районе запястий болезненно хрустнуло. Лицо обожгла ледяная корка земли.
Крыгин схватил её за волосы и развернул. Уселся сверху, прижав коленями её руки. Перехватил левой рукой топор.
Читать дальше