Наталья Тимошенко - Иллюзии чистого холста

Ирина посмотрела на него и чуть прищурилась.

— Вы что, думаете, это, — она демонстративно усмехнулась, — призрак моего мужа является вашей жене?

— Я просто спросил, не чувствовали ли вы чего-то такого.

— Я почти не жила там после смерти мужа. Быстро продала квартиру и переехала сюда. Даже мебель всю там оставила. Вам лучше поговорить с той девушкой, которая у меня ее купила. И у которой, как я понимаю, вы сами купили эту квартиру.

— Мы ее снимаем. Хозяйка уехала куда-то в Китай, мы не знаем ее номера. Просто каждый месяц переводим деньги на карту.

— В любом случае я ничем не могу вам помочь, — Ирина поставила пустую чашку на стол и сложила руки на груди, давая понять, что прием окончен.

— Можете, — не двигаясь с места, заявил Войтех. — Вы тоже чувствовали что-то такое. Просто расскажите нам. Пожалуйста.

Ирина несколько долгих секунд разглядывала его, а затем перевела взгляд на бледную испуганную Сашу. На ее лице проступала внутренняя борьба, но сочувствие наконец победило.

— Это было не после смерти моего мужа, — едва слышно призналась она. — А до.

Войтех и Саша переглянулись. Если все это началось до смерти фотографа, тогда версию с его неупокоенным духом можно отбросить.

— Расскажите. Пожалуйста, — охрипшим от волнения голосом попросила Саша.

Ирина немного помолчала, как будто все еще решая, говорить или нет, а затем все же продолжила:

— На самом деле все это началось еще до того, как мы переехали в ту квартиру. Сейчас уже даже не вспомню, когда точно. Кажется, где-то сразу после прошлого Нового года или чуть раньше. Да, точно. У меня как раз несколько сделок было таких… продавала квартиры умерших людей. Еще коллеги шутили, что не к добру это. Как прицепится призрак какой-нибудь старушки-кошатницы, так не отвяжусь. Шутки-шутками, но где-то вскоре после этого мы с покойным мужем начали просыпаться по ночам от кошмаров. В самих кошмарах, конечно, нет ничего такого, и снились они нам разные, но почти каждую ночь. Среди этих сделок у меня вышла одна особенно хорошая. Владелец умер, а его дочь живет в Лондоне, ей отцовская квартира оказалась не нужна. Квартира была огромная, в хорошем районе. Высокие потолки, светлые комнаты, дорогая качественная отделка. Там владелец каким-то бизнесменом был, все мотался между Москвой и Питером, в квартире почти не жил, кухней так и вовсе, кажется, не пользовался. Вот после этой сделки у меня и накопилось достаточно средств, чтобы купить собственное жилье, до этого мы со свекровью жили. Мне эта квартира на Васильевском не очень нравилась, но Коля, когда увидел ее, прямо загорелся. Конечно, пришлось еще в нее денег вложить, там отделка страшненькая была, «цыганская», как я ее называю. В апреле прошлого года мы в нее переехали. Я дни считала до переезда, если честно. Коля пить начал, думала, хоть личная студия его отвлечет. Но… — она развела руками.

— Лучше не стало? — с сочувствием поинтересовалась Саша.

— Стало только хуже. Вроде бы и клиенты у него были, модели и актрисы портфолио заказывали, и снимки его в разных журналах печатали, а он все равно продолжал пить. А потом началось вот то, что вы описываете. Ему казалось, будто на него кто-то смотрит, кто-то стоит за его спиной. Тоже говорил, что порой словно провалы в памяти случаются. Иногда после таких провалов находил сотни пустых кадров в фотоаппарате. Как будто одно место на стене фотографировал. Я, конечно, говорила, что это все от алкоголя, но, знаете, и сама что-то такое чувствовала. Кошмары сниться перестали, зато наяву ощущения были погаными. И почему-то только в студии, на первом этаже такого не случалось. А потом Коля умер, я быстро квартиру продала, как раз клиентка-художница нашлась, и съехала.

— Катю вы, конечно же, не предупредили, — с упреком сказала Саша.

Ирина посмотрела на нее, чуть прищурив глаза.

— Я тогда не знала, что ей это тоже останется. Думала, на нас и закончится. То есть на Коле, потому что после его смерти я как раз перестала это чувствовать.

— А как умер ваш муж? — поторопился спросить Войтех, пока Саша своей честностью и принципиальностью окончательно не настроила Ирину против них.

— Инсульт, — Ирина почти равнодушно пожала плечами. — Я ему даже разводом угрожала, но ему было плевать. В последнее время перед смертью пил по-черному, пару раз даже съемки срывал. В тот день я задержалась на работе, показывала объект в области, ночевать осталась там же, в Сестрорецке. Домой возвращаться было уже поздно, погода отвратительная. Может быть, если бы приехала… — Ее голос сорвался, и она замолчала, продолжив лишь через несколько секунд. — Приехала к полудню другого дня, зашла домой, его нет. Куртка и ботинки на месте. Поднялась в студию, а он там. Сидел на стуле, который иногда для съемок использовал, прямо по центру комнаты. Так и закоченел, даже фотоаппарат из рук не выпал. Врачи сказали — обширный инсульт. Умер быстро. Не могу только понять, почему он там сидел? Дверь была заперта изнутри, значит, клиента у него не было. Если бы кто-то уходил, дверь снаружи запер бы. На самом фотоаппарате остались только пустые кадры, но он снимал их часа за три до смерти. Как будто сел на стул, фотографировал стену, а потом еще три часа так просидел и умер.