Дэн Поблоки: Тебе не спрятаться [litres]

Сквозь ветви можно было различить гигантский силуэт чудовища, нависшего над тем местом, куда упал Маркус. Вдруг, как будто почувствовав новое дуновение из леса, оно повернулось и зашаркало в ту сторону, сминая молодую поросль и топча кусты, как будто преследовало новую цель.

Азуми закричала.

Дэш схватил ее за руку и притянул к себе.

– Азуми, нам надо сидеть тихо. У этой твари чуткий слух.

– Нам нужно вернуться к Маркусу, – сказала Поппи. – Он мог сильно покалечиться.

Медленно, держась края леса, они вернулись к тому месту, где лежал на боку Маркус – ноги согнуты, руки вытянуты наверх.

Он лежал лицом вниз, поэтому нельзя было понять, закрыты у него глаза или нет.

Поппи присела рядом с ним и прерывисто выдохнула:

– М-мне кажется… мне кажется, он умер.

Дэш скрестил руки на груди и шагнул вперед, а потом обернулся к дому и медленно покачал головой, как будто уже давно знал правду, но только сейчас осознал ее.

– Это я виновата, – прошептала Азуми. Он обидел ее. Он предал ее. Но он не заслуживал такого. Никто не заслуживал. – Я не знаю…

– Никто не виноват, – сказала Поппи, притянув Азуми к себе и крепко обняв.

– Я не понимаю, – голос Азуми звучал приглушенно – она уткнулась в футболку Поппи. – Если бы я не поверила ей… я думала, что она моя сестра. Мне хотелось, чтобы она была моей сестрой.

– Никто не виноват, – повторила Поппи, на этот раз настойчивее.

Девочки замолчали, обнимая друг друга. Дэш сел рядом, глядя в ночное небо.

– Нам надо идти, – наконец сказал он, не глядя на Маркуса. Шквал воспоминаний обрушился на него. Внутренним взором он ясно видел тело Дилана, лежащее на полу гримерной, а потом на полу в башне. Сайруса, рухнувшего в траву. Маркуса, летящего по воздуху и упавшего на землю, такого неподвижного. Дэш покачал головой и выпрямился. – Мы должны найти дорогу и добраться до ворот. Нужно найти настоящий выход.

Поппи кивнула:

– Эта тварь вернется. Я знаю.

– В какую сторону нам идти? – спросила Азуми, стуча зубами.

Дэш указал на темный особняк на холме. Рука показалась ему непривычно тяжелой. Безжизненной.

– Дорога к воротам находится с другой стороны холма. С другой стороны дома.

– Я ни за что больше близко не подойду к этому дому, – поежилась Азуми.

– Значит, пойдем кружным путем, – сказала Поппи. – Мы будем держаться у деревьев, но подальше от теней, чтобы никто не мог незаметно подкрасться к нам.

– Мы никогда не сможем знать наверняка, что подкрадывается к нам, – заметил Дэш.

Азуми и Поппи посмотрели на Маркуса.

– Может, стоит… стоит взять его с собой? – спросила Азуми.

Дэш втянул носом воздух:

– Это тяжело. Неизвестно, выберемся ли мы отсюда сами.

– Мы должны выбраться, – сказала Поппи. – Мы уже выбрались из дома. Осталось еще чуть-чуть.

– А как же твой брат, Дэш? – спросила Азуми. – Его ты тоже оставишь здесь?

Дэш ссутулился. У него закружилась голова, и он закрыл лицо руками, прижимая их к глазам, чтобы удержать слезы.

– Я даже не знаю, где искать, – сказал он. – Я… я не смогу опять войти в этот дом. После того что мы видели.

– А если мы все-таки найдем его, – сказала Азуми, – как нам узнать, что это действительно он?

– Вы оба правы, – прошептала Поппи. – Ты должен спасти себя , Дэш. Дилан – настоящий Дилан – хотел бы этого. Верно?

Немного подумав, Дэш кивнул и медленно поднялся на ноги:

– Мы должны оставить его.

Протянув руку, он помог девочкам встать.

Они еще немного подождали. Поппи подумала о Маркусе и понадеялась, что теперь он в безопасности. Что ему снится его виолончель, его дядя, их музыка. Каждый безмолвно поблагодарил его за храбрость, за дар его песни, хотя в какой-то момент он боялся заплатить за него высокую цену. После чего, взявшись за руки, они шагнули обратно в высокую траву и направились вдоль деревьев, держась подальше и от света звезд, и от сгустившихся теней леса.

ИЗ ТЕМНОГО ЗАКОУЛКА ЛЕСА, неподалеку от распростертого на земле тела Маркуса, Дилан наблюдает, как его брат пошел дальше вместе с двумя девочками. Он выходит на широкую колею, которую существо оставило за собой, когда потащилось прочь от Маркуса.

Нижнее веко чешется, но когда Дилан пытается коснуться его, палец натыкается на толстую пластмассовую маску, которую он не может сдвинуть. Чем дальше Дилан идет по краю леса, тем сильнее чешется глаз. Это настолько мучительно, что Дилану хочется рвать и метать, броситься на землю и молотить по ней кулаками. Но он не может кричать. Он не может делать то, что хочет. Нечто не позволит ему.