Вик Джеймс - Санктуарий [litres]

Я представляю это как бесовскую одержимость. Сара упрямо отказывалась говорить о мире духов, и я по-прежнему не знаю, обращалась ли она тем вечером к нему. Но толпа, которая это слушает, может думать, что захочет. Неуверенность даже страшнее знания.

– Вы все знаете правило ведьм: «Что-то отдать за то, что получила». Думаю, жизнь стоит дорого. И платить пришлось моему бедному мальчику, а не Саре. Изредка – очень редко – то, что таилось в Дэниеле, заставляло его ранить людей, и при этом ранить себя самого. И когда он осознавал, что наделал, то плакал и рыдал, и спрашивал меня, что с ним не так.

Это я придумала. Но уличить меня теперь некому.

Еще немного лжи – и этот город станет моим.

– Каждый раз, когда это случалось – а это случалось не так часто, хватит пальцев на одной руке, чтобы сосчитать – Дэн обещал мне, что будет сильнее. Лучше. Что такого больше не случится. А я не могла предать доверие моего мальчика, потому что это же я попросила Сару его спасти. Это я сделала. Я поддерживала сына и молилась за него. Молилась, чтобы мы вместе смогли победить тьму, таящуюся в нем. Когда Сара вернула Дэниела к жизни, я думала, что получила от нее лучший подарок. А это оказалось гадкое, гадкое проклятье, которое испортило нам жизнь. Она знала, что творит – и все равно это сделала. Моего сына нет с нами, чтобы ее обвинить – а он был невинным двенадцатилетним мальчиком, когда она его сломала. Но ее обвиняю я. Я обвиняю Сару Фенн в запретных, противоестественных действиях. Я виню Сару Фенн во всей той боли, которую мой невинный мальчик кому-то причинил. И я обвиняю Харпер Фенн в том, что она его убила, чтобы не выдать тайну ужасного поступка своей матери. Я требую, чтобы их судили. Я требую, чтобы их приговорили к смерти. Этого требуют Библия и законы нашей страны. И этот требует мое разбитое материнское сердце.

Толпа снова приходит в движение. Не отшатывается от меня потрясенно, а приближается с поддержкой. С сочувствием.

С яростью.

– Идите домой, – говорю я им. – Идите домой, отдыхайте, молитесь и готовьтесь. Потому что мы должны быть отважными и поступать так же, как наши предки. Вернуть нам наш город. Освободить его от ведьмовского зла и вернуть в него святость.

Честер едет за мной за рулем машины Сары Фенн. На его месте к пассажирскому сиденью пристегнуты испуганная и разгневанная ведьма и озверевший фамильяр.

По-моему, после того, как Саре Фенн подожгли дом, она приготовилась сбежать. Но я не могу ее отпустить. Поэтому я воспользовалась тем единственным, чем можно на нее надавить: сказала, что знаю, где находится ее дочь. Я отвезу ее в безопасное место, а потом доставлю туда Харпер.

Однако мы не можем прийти к соглашению относительно того, где ведьма могла бы безопасно скрыться.

– Ваша мастерская не годится, Сара. Она станет следующей целью.

Я не хочу говорить ей, что после обнаруженного сегодня окровавленного дерева и места для ритуала мне нужно произвести там обыск.

– Там есть нужные мне вещи, агент. Личные и семейные вещи.

– Вроде вашего экземпляра «Старкросс»?

Она резко поворачивается ко мне:

– Кто вам про него сказал?

Она читает ответ по моему лицу. Это была просто догадка – и она только что подтвердила, что у нее есть экземпляр. Эту уловку постоянно видят в полицейских сериалах, но знаете что? Старые методы на самом деле лучшие.

Кошка шипит. У нее обгорела шерсть. Чертовски недовольная тварь.

– Вы можете поехать еще куда-то?

– К Пьеру, – решает она наконец. – На самом деле есть только Пьер Мартино.

Иии… Мне нужна секунда, чтобы взвесить, хорошая ли это мысль или же очень-очень плохая. Сейчас я именно его дочь подозреваю в том преступлении, в котором обвиняют Харпер. Мне надо узнать, учила ли Сара Иззи колдовать, или же родители девочки втихую утаскивали «Старкросс», чтобы ребенок учился самостоятельно.

Я решаю, что это неплохая мысль. Я поговорю с ними обоими, одновременно. Тогда у меня будет уверенность в том, что у них не было возможности посовещаться и что-то придумать. Пока я буду говорить, Честер сможет наблюдать за ними и следить, чтобы они не обменивались гримасами или взглядами.

Я сообщаю ему, куда мы едем.

Увидев меня у своей двери после наступления темноты, Пьер дарит мне улыбку, и мне на секунду жаль, что я не явилась одна с пиццей и пивом. Но со мной обгоревшие ведьма и ее фамильяр – и Пьер быстро обходит меня, чтобы крепко обнять свою подругу. Он спрашивает ее, что случилось, и уводит нас всех в дом.