Вик Джеймс - Санктуарий [litres]

Я надеялась, что кровь успеет поблекнуть, а метки – исчезнуть, до того, как кто-то набредет на те места. Не сложилось.

Телефон на столе снова вибрирует. Новый текст от Бриджит.

«Что-то происходит на площади. Эбигейл, Тэд, Мэри-Энн – все они там. Боюсь за тебя, Сара. Тебе бы уехать на несколько дней. Может, позвонишь Пьеру? Береги себя. Б.»

Я подхожу к окну и открываю его. Я живу в нескольких кварталах от площади, и ветер доносит до меня слабый шум. Голос, усиленный микрофоном. Мэри-Энн Болт? И беспокойный гул толпы людей.

Что еще Эбигейл задумала?

Не послушаться ли мне Бриджит? Я боюсь, что побег будет принят за признание виновности, но выбора у меня почти нет. Я по-прежнему понятия не имею, где Харпер. Я прикидываю, не провести ли ритуал на крови, чтобы моя кровь смогла воззвать к ее крови. Тут надо хорошенько подумать.

И когда я уеду насовсем, мне понадобятся вещи из мастерской: прежде всего, схемы и мой экземпляр «Старкросс». Я по-прежнему не уверена, решусь ли продать эту книгу, но хоть в качестве ценности, хоть просто как связь с моими предками, она – мое главное сокровище.

Лавка защищена лучше моего дома, особенно после того, как я наложила на нее дополнительные чары. Я затаюсь там и займусь последними приготовлениями. Позвоню следователю и заверю, что просто уезжаю из города, чтобы все немного улеглось. Пообещаю выходить на связь каждый день, чтобы это не выглядело как побег преступницы.

А когда я все для нас с Харпер приготовлю – фьють! Мы исчезнем.

Собрать необходимые вещи по дому – дело десяти минут. Я бегу наверх и вытаскиваю из чулана дорожную сумку. Потом разыскиваю по ящикам и шкафам вещи, которые нельзя восстановить.

В шкатулке лежат украшения, которые мне оставила бабушка. Настоящие драгоценности получила моя мать, а мне достались семейные реликвии: потемневшее медное колечко, которое по преданию жило в нашей семьи с эпохи гонений. Старинная подвеска из оленьего рога, вырезанная той Фенн, что участвовала в Гражданской войне. Я помню, как мама взяла выстланную шелком коробочку с бабушкиными жемчугами и ее бриллиантовое обручальное кольцо – и с завистью смотрела на эти грязные самоделки.

Я роюсь в ящиках в поисках одеяльца, которое бабушка связала для новорожденной Харпер, когда слышу, как в окно нижнего этажа влетает кирпич. В образовавшуюся дыру с улицы громко врываются визг и улюлюканье.

У меня сжимается сердце, но только на секунду. Я – ведьма. И хотя мне не разрешается агрессивно защищаться с помощью магии, если ко мне в дом попытаются проникнуть, я смогу использовать ее более тонко.

– Мы знаем, что ты тут, ведьма! – раздается голос.

Голос паренька. Возможно, одного из тех, перед кем Дэн хвастался после того, как сделал так больно моей дочери. Во мне поднимается ненависть и хватает за горло.

Что бы я могла сотворить с этими парнями!

Я могла бы сделать то, в чем они обвиняют Харпер. Богиня свидетельница, могла бы. И нечто пострашнее.

Моя рука снова ныряет в ящик, и я начинаю бездумно вытаскивать оттуда вещь за вещью. Все равно они именно это и сделают. Я вижу это яркой вспышкой – воображение или мои способности? – картину моего горящего домика.

Второй удар. Второй кирпич.

– Можешь попробовать нам помешать! – издевается парень. – Покажи всем, что ты такое.

– Ведьма! – кричит второй.

Как близко она лежит от поверхности – эта ненависть к нам. Если люди чего-то не знают или не понимают, они это ненавидят. Так было всегда – даже здесь, в Америке, в стране, куда мои предки бежали в поисках убежища.

Я нахожу одеяльце и вытаскиваю его. И первые пинетки Харпер. Я собрала все, что хотела. Надо ли мне взять что-то у Харпер? Я перехожу по площадке к ее двери.

Что-то со стуком влетает в разбитое окно – и начинается рев. Но это не ликующие парни с улицы. Это огонь – видимо, он моментально охватил занавески. Как только он достигнет лестницы, этот старый деревянный дом запылает, как щепка.

– Только огнем и можно избавиться от ведьмы! – издевательски провозглашают снизу.

Парень кричит громко, чтобы его услышали. Неужели он не осознает, насколько рискует? Его опознают, о нем сообщат. Нельзя безнаказанно сжечь чей-то дом.

А может, можно. Может, здесь уже не действует закон – по крайней мере, такой, который бы меня защитил. За треском пламени я слышу собрание на площади. Судя по голосу, там теперь выступает Тэд Болт.

Помощь не придет.

Я открываю дверь в комнату Харпер. Вот только я не знаю, с чего тут начинать – и надо ли это делать. Это – ее территория. Самое важное, она, видимо, взяла с собой в свое убежище.