Вик Джеймс - Санктуарий

И тут мой взгляд падает на недавнюю нашу фотографию, со Дня Благодарения: Харпер тогда сожгла праздничное блюдо до угольков. Мы сидим на диване с картонками ресторанной лапши и глупо ухмыляемся в объектив. Мне так понравилось это фото, что я сделала нам обеим по отпечатку.

Снимок заправлен за край зеркала. Харпер его с собой не взяла.

Он не важен.

У меня и сейчас льются слезы, но не от смеха. Я вырываю снимок из-за зеркала. Он важен мне. Я поворачиваюсь к лестнице, чтобы выйти из задней двери, но тут вспоминаю путь, которым моя дочь часто уходит из этой комнаты, и вместо этого открываю окно.

До земли здесь недалеко. Я сбрасываю вниз сумку, а потом прыгаю следом. В колени отдает болью, и я перекатываюсь. Со мной все в порядке – чего не скажешь о моем доме. Одно из окон и стекло на двери красные от мощного пламени.

Я кидаюсь к калитке, которая выходит на переулок, где я припарковала машину, чтобы приезжать и уезжать незаметно для репортеров. Сейчас я этому рада. Бросив сумку на заднее сиденье, я сажусь за руль. Под ногами хрустит мусор. Я тянусь вниз, чтобы его отбросить – и нахожу полупустой пакет кошачьего лакомства.

И тут меня чуть не выворачивает прямо на руль.

Эйра. Моя драгоценная. Моя не просто любимица. Моя вторая душа и фамильяр.

Где Эйра?

В дальней части переулка останавливается машина. Возможно, она перекроет мне выезд, но сейчас думать об этом некогда. Я вылезаю обратно и бегу к калитке.

Конечно же, моя фамильяр где-то здесь. Она выскочила через дверцу для кошек. Или, может, она убежала подальше от опасности. Наверняка она уже в квартале отсюда или вообще на другой стороне улицы.

Однако один взгляд сообщает мне о самом страшном. За задней дверью со створкой для кошки царит ад. Эйра не смогла бы оттуда выбраться – если не убежала до того, как огонь разгорелся.

Должна была. Должна была. Она…

Она у кухонного окна – отчаянно царапает стекло. Это единственное окно нижнего этажа, из которого не рвется пламя, потому что кухонная дверь закрыта: порыв ветра из-за первого разбитого окна ее захлопнул. Но пока я бегу к дому, огонь уже начинает лизать створку.

При виде меня Эйра начинает биться в стекло. Я безумно рада, что она жива – и ужасно боюсь: вдруг огонь окажется быстрее меня?

А когда я разобью стекло, то приток кислорода заставит пламя, рвущееся в дверь, вспыхнуть огненным шаром, который убьет нас обеих.

Если я ничего не предприму.

Съемочная группа собралась и уехала задолго до того, как эксперты закончили свою работу у запятнанного кровью дерева. Мы с Честером наблюдаем, как они делают свое дело, соскабливая что-то и фотографируя.

На земле накарябаны ведьмовские знаки, однако они не похожи на те три из дневника Иззи Перелли. Тут начертаны изящные завитушки. Я не ощущаю в них такой ужасной силы, как на вилле.

– Как это ощущается? – спрашиваю я у Честера, проверяя: вдруг это чисто индивидуально.

– Не как… как там, – говорит он, правильно поняв мой вопрос. – Мурашки ползут, но не жутко. Понимаете?

– Прекрасно понимаю. Со мной то же самое.

Но тут должно быть жутко, правда же – если это место отвечает за болезни в Санктуарии, как предположили в теленовостях? Думаю, этот вопрос надо будет утром задать Роуэн.

– Сегодня здесь больше не на что смотреть, – говорю я Чесу. – Едем домой.

Сев в машину, я включаю радио: когда я веду расследование, то всегда слушаю местный канал. Это помогает мне освоиться. Вот только Честер тянется включить частоту «Смуз саунд» одновременно со мной, как только мы понимаем, что именно слышим.

Несколько минут мы слушаем молча.

– Какого хрена нам не сообщили? – возмущается Честер. Я впервые слышу от него грязную ругань. – Собрание на площади? Там шеф Болт? Они намеренно нас не оповестили!

Я меняю направление и жму на газ. Мы как раз въезжаем в район Кобб, когда Честер вытягивает палец.

– Вон там. Кажется, Сара Фенн живет именно там?

На горизонте что-то горит: в небо поднимается столб дыма.

Вдалеке завывает сирена: кто-то все-таки вызвал пожарных. Однако мы ближе. Сходка подождет. Я несусь по улице к фасаду дома, где царит настоящий ужас. Весь фасад в огне, доски отрываются и падают.

Сосед Фенн выводит из дома трех ревущих малышей. Здания здесь расположены тесно и построены из дерева.