Я спускаюсь по лестнице и бреду вдоль темных стен. Вечер свалился на наши плечи так внезапно. Мы и не поняли, что прошли почти сутки без парня в очках. А потом пройдет еще один день. И еще… И в какой-то момент рана затянется. Именно тогда, в ту самую секунду, жизнь полностью потеряет смысл, ведь нет ничего страшнее, чем осознание правды. А правда состоит в том, что все мы исчезаем. И про нас забывают. Мы превращаемся в пустоту. Да, мы рвем глотку, стремимся, любим и заботимся, но потом, не сразу, но когда-то, в какой-то день, в какую-то минуту, мы перестаем что-либо значить.
Я выхожу на задний двор дома Нортонов. Во мраке переливаются огни. Мэттью сидит под ними, как под дождем, и не двигается, не издает ни звука. Его руки сложены на коленях, на глазах пелена, отнюдь не боли, но растерянности. Он не понимает, он сидит в гамаке, который сделал Хэйдан, и никак не может понять, что Хэйдана больше нет.
Я присаживаюсь рядом. Наверное, я не должна быть здесь, ведь Мэтта не проведешь, как его мать или отца. Он-то знает, в чем дело! Но я боюсь уходить, ведь я боюсь никогда больше сюда не вернуться. Я невольно протягиваю руку и накрываю пальцы парня, такие же холодные, как сугробы в Северной Дакоте. А он вдруг отстраняется.
Моя ладонь падает вниз, и я застываю с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. И ломаюсь.
Мэтт глядит на меня, подается вперед, хватает за руки и шепчет:
– Прости, – у него дрожит голос, – прости, я не хотел.
Он хотел. Он правильно поступил, и я перевожу на него взгляд, полный отвращения к самой к себе. Ненависти. Как он может сидеть со мной рядом? Я сотворила нечто не просто ужасное. И я не просто его подвела. Это не просто шутка, не просто испытание.
Хэрри умер.
Слезы катятся по щекам. Я отворачиваюсь и стискиваю зубы. Черт, я же не хотела! Я же не знала, что так будет. Почему? Что со мной не так?
Я смахиваю слезы с подбородка, поднимаюсь и осматриваюсь. Я непроизвольно ищу его. Ищу Хэрри. А Хэрри нет.
Закрываю ладонями лицо и встряхиваю волосами. Мне так больно, что, проводя пальцами по груди, я почти уверена, что нащупаю огромную, кровавую дыру.
– Что нам делать, Ари? – спрашивает Мэтт. Я не узнаю его голос.
– Не знаю.
– Ты уйдешь?
Я поджимаю губы, смотрю на него через плечо и думаю: черт возьми, почему ты не спросил «ты останешься?» Душа Мэтта тоже разрывается на части. Он ненавидит меня, но и отпустить не может. Даже не представляю, что сейчас творится в его голове. Но я вижу его уставшие глаза, красноватые даже в вечернем свете, и, возможно, все понимаю.
– Да. Ухожу.
Он не останавливает меня, не говорит ни слова, но взгляд его красноречивее любых слов. И он умоляет остаться, ведь мы с ним привыкли защищать друг друга. Но сейчас это не сработает.
Я ухожу, оставляя позади сверкающие огни. Захожу в дом и вижу семейные фотографии. Ореховый взгляд друга провожает меня до самых дверей, и я прощаюсь с ним, кивнув в пустоту.
Уже на пороге, прежде чем открыть дверь, замечаю на комоде ключи от пикапа Хэрри. А точнее, от пикапа его дедушки. Я растерянно замираю и вдруг слышу, как в моей голове с бешеной скоростью начинают вращаться шестеренки. Мне становится дико больно и страшно. Глаза распахиваются, пульс учащается. Я уже думаю не о смерти Хэйдана, а о том, как его вернуть. Я вытягиваюсь, будто струна, и стискиваю зубы.
Пальцы хватают ключи. Я несусь к пикапу, сгорая от нетерпения, любопытства и безумия, вскружившего голову.
Я – Ариадна Монфор-л’Амори. Я не просто так стала той, кем являюсь.
Запрыгиваю в салон, завожу двигатель и включаю фары. На крыльце появляется растерянный Мэтт.
– Ари, – шепчут его губы. Он делает пару шагов вперед, а я уже выжимаю газ. – Ари!
Стремительно выруливаю со двора, разворачиваюсь и несусь вдоль пустой улицы, не понимая до конца, что собираюсь сделать. Но я сделаю. Я, черт возьми, сделаю все, что в моих силах, пусть даже это иррационально и неправильно. Я все сделаю!
– Не надо, – вдруг просит знакомый голос, и, вздрогнув, я замечаю рядом маму. Не хочу глядеть на нее, я упорно пялюсь на дорогу. Стискиваю челюсти и жму на газ.
– Ари, пожалуйста.
– Нет.
– Ари, подумай, что ты делаешь.
– Я подумала! – рявкаю я. Дома проносятся мимо, свет фонарей сливается в единую полосу. – Я должна попробовать.
– Дорогая, ты ни в чем не виновата, – шепчет мама и тянет ко мне руки, а я отстраняюсь и кричу нечеловеческим голосом:
– Не смей, не говори так! Это я убила Хэрри, и хватит лгать.
Читать дальше