Амброз Бирс - Словарь Сатаны (сборник)

Оглянись вы теперь, увидели бы одновременное движение среди зрителей — единый порыв, словно их ударило током, а посмотрев на удалявшегося всадника, заметили бы, что он в этот момент изменил направление и едет уже под углом к предыдущему курсу. Зрителям кажется, что внезапное изменение могло произойти из-за выстрела, а может быть, и раны, но, взглянув в бинокль, можно разглядеть, что всадник направляется к бреши в стене и живой изгороди. Он собирается, если его не убьют, въехать внутрь и посмотреть, что там творится.

Не стоит забывать причину действий молодого человека; не считайте его поведение бравадой или бесполезной жертвой. Если враг не отступил, значит, притаился на холме. Разведке ничего не стоит обнаружить наши передовые линии; а понять, что мы приближаемся, можно без наших пикетов, кавалерийских постов, стрелков; наши атакующие части, стоит им выйти из укрытия, сразу станут заметными, открытыми для артиллерийского огня, который сметет все, а ружейный огонь довершит остальное. Короче говоря, если враг там, то нападать на него спереди — безумие; здесь надо действовать ловкостью, угрожая его линии связи, столь же необходимой, как воздушный шланг для ныряльщика в морскую глубину. Но как понять, где на самом деле враг? Только одним путем — кто-то должен пойти и узнать. Обычный способ — послать вперед стрелков. Но в этом случае они ответят утвердительно на этот вопрос, отдав свои жизни; враг, укрывшись в две шеренги за каменной стеной и живой изгородью, подождет, когда они подойдут совсем близко. Первый залп сразит половину любопытствующих, вторая половина падет прежде, чем решится на отступление. Какой дорогой ценой утоляем мы любопытство! С каким трудом армия подчас обретает знание! «Плачу за всех», — говорит отважный молодой человек — этот воин-Христос!

Нет другой надежды, кроме надежды наперекор всему, что холм пуст. Конечно, всадник может предпочесть плен смерти. Пока он подъезжает, стрелять не будут — зачем? Он может безопасно въехать внутрь, во вражеские ряды, и стать пленником. Но тем самым он провалит задание — вопрос останется без ответа. Нужно, чтобы он вернулся без единой царапины или пал смертью храбрых на наших глазах. Только тогда станет ясно, как нам действовать. А в плен его могут взять и несколько отставших солдат.

Теперь начинается удивительное соревнование интеллектов — человека и армии. Наш всадник, находящийся сейчас в четверти мили от холма, неожиданно поворачивает налево и скачет параллельно стене. Он заметил врага, он все знает. Небольшая неровность почвы — и он увидел сверху часть рядов. Будь он здесь, рассказал бы все в словах. Но на это надежды нет; молодой человек должен использовать последние минуты своей жизни как можно плодотворнее, заставить врага рассказать нам о себе как можно больше и яснее — чего как раз и не хочет укрывшийся противник. Каждый припавший к земле солдат, каждый канонир у заряженного и замаскированного орудия понимают ситуацию, настоятельную необходимость терпеливого ожидания. Кроме того, было достаточно времени, чтобы всем запретить стрелять. Конечно, его мог сразить один выстрел, который не привел бы к разоблачению. Но стрельба заразительна — а всадник скачет так быстро, ни на секунду не задерживаясь и мгновенно разворачивая коня, когда задает ему новое направление. Он не поворачивает ни в нашу сторону, ни в сторону своих убийц. Все это видно в бинокль; кажется, что офицер находится на расстоянии одного выстрела; нам видно все, кроме неприятеля, о присутствии которого, мыслях и мотивах мы только догадываемся. Невооруженным глазом видишь всего лишь темную фигурку на белом коне, совершающую медленные зигзаги на фоне далекого холма — такие медленные, что, кажется, всадник еле движется.

Но вот — снова бинокль к глазам — ему надоело терпеть неудачу, или он увидел свою ошибку, или сошел с ума — он мчится прямо на стену, как будто хочет перескочить через нее и живую изгородь, через все то, что за ней! Одно мгновение — он резко разворачивает коня и теперь мчится как ветер к своим друзьям, к своей смерти! Мгновенно стену заволакивает дымовая завеса, она тянется на сотни ярдов в обе стороны. Ветер быстро разгоняет дым, нам видно, что всадник падает раньше, чем доносятся ружейные залпы. Но нет, ему удается удержать лошадь, он не дает ей упасть. Они вновь скачут в нашу сторону! Из наших рядов звучит оглушительный ободряющий рев — свидетельство нашего сверхчеловеческого напряжения. А что с конем и всадником? Они по-прежнему мчатся к нам. Да, мчатся прямо к нашему левому флангу, двигаясь параллельно стене, на которой теперь постоянные огненные вспышки и последующий дым. Не прекращается и пальба, и каждая пуля стремится остановить отважное сердце.