Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

Это заставило нас поторопиться. Дэви подобрал бейсбольный мяч и оседлал свой велосипед, а я, садясь на Ракету, на какое-то мгновение увидел в фаре золотой глаз. Глаз взирал на меня с холодной жалостью, словно говоря: «Так вот ты каков, мой новый хозяин! Тебе во многом придется помогать, сам ты мало еще на что годишься!» Первый день у Ракеты выдался тяжелым, но я от души надеялся, что дальше у нас все будет хорошо и мы подружимся.

Мы с Дэви покатили с поля прочь, каждый по-своему страдая от боли. Мы знали заранее, что ждет нас впереди: ужас родителей при виде нас, гнев Брэнлинов, неприятные телефонные разговоры, возможно, визит шерифа, пустые обещания мистера и миссис Брэнлин, что их мальчики больше никогда не сделают ничего подобного.

Но мы-то знали, на что способна эта парочка.

Сегодня мы сумели избежать расправы, но Гота и Гордо затаили на нас злобу. В любой момент они могли появиться из-за угла на своих черных велосипедах, чтобы завершить начатое. Или, вернее, то, что начал я, когда бросил в Гордо этот чертов мяч.

Лето внезапно оказалось отравлено этим столкновением с Брэнлинами. Впереди нас ожидали еще июль и август, но шансов на то, что до сентября нам удастся дожить со всеми зубами, было крайне мало.

Предчувствия нас не обманули.

После возмущенных криков родителей и гневных телефонных звонков шериф Эмори нанес визит Брэнлинам. Готу и Гордо шериф дома не застал – так он сказал потом моему отцу, но их родителям сообщил, что их сыновья сломали Джонни Уилсону нос и едва не проломили череп. На это мистер Брэнлин ответил, что, мол, ничего не поделаешь: мальчишки есть мальчишки, а знакомиться с грубым и суровым миром и учиться жить в нем лучше с детства.

Сдержавшись, шериф Эмори выставил палец перед мистером Брэнлином, взиравшим на него своими слезящимися глазами:

– А теперь послушайте, что я вам скажу! Советую присматривать за своими парнями, иначе им прямая дорога в исправительную школу! Если вы этого не сделаете, я сам займусь ими!

– Не придавайте этому такого значения, – сказал мистер Брэнлин, расположившийся в кресле перед телевизором. Шерифа он принимал в комнате, где по углам валялись грязные рубашки и носки, а на кушетке стонала миссис Брэнлин, жалуясь на больную спину. – Да и что я могу с ними сделать, шериф? Они меня совсем не боятся. Они вообще никого не боятся. Исправительную школу они спалят дотла и сровняют с землей.

– Я требую прислать их ко мне в участок, или мне придется приехать и доставить их туда силой!

Мистер Брэнлин, ковыряя во рту зубочисткой, лишь хмыкнул в ответ и покачал головой:

– Вам не поймать этих парней, Джей-Ти. Вы пробовали когда-нибудь поймать ветер? Они вольные птицы, и никто им не указ.

Не выпуская изо рта зубочистку, он наконец оторвал взгляд от экрана телевизора, по которому шел какой-то фильм:

– Говорите, мои сорванцы надрали задницы четверым парням? Сдается мне, Гота и Гордо просто вынуждены были постоять за себя. Они прибегли к самообороне. Только психи лезут на рожон, когда перед ними стоят четверо. Каково ваше мнение, шериф?

– Насколько я слышал, ни о какой самообороне и речи не шло.

– Я тоже кое-что слышал… – Мистер Брэнлин замолчал, внимательно разглядывая коричневый комочек пищи на острие зубочистки. – Например, то, что этот Маккенсон бросил в Гордо бейсбольным мячом и чуть не раздробил ему плечо. Гордо показывал мне синяк, черный как уголь. Если родичи этих пацанов будут давить на меня, придется выдвинуть обвинения против мальчишки Маккенсонов.

Зубочистка с коричневым кусочком на кончике вернулась в рот мистера Брэнлина, и он вновь уставился в телевизор, где шел фильм с Эрролом Флинном в роли Робин Гуда.

– То-то и оно. Эти Маккенсоны ходят в церковь и строят из себя праведников, а сами втихаря подучивают своего пацана кидаться в других бейсбольными мячами, а потом, когда его за это хорошенько проучат, скулят и визжат, как побитые собаки. – Мистер Брэнлин негодующе фыркнул. – Те еще христиане !

Но в другом шериф Эмори все же добился своего: мистер Брэнлин согласился оплатить счет от дока Пэрриша за лечение, которое потребовалось Джонни Уилсону. По личному приказанию шерифа Гордо и Готе пришлось целую неделю мести и мыть полы в тюрьме, им было запрещено появляться возле общественного бассейна. Но это только раззадорило злость Брэнлинов, и мы с Дэви Рэем это прекрасно понимали. Мне зашили разбитую губу, наложив шесть швов, – ощущение не приятнее того, что я испытал, когда получил эту рану, – но этот счет мистер Брэнлин оплачивать отказался, сославшись на то, что я бросил мяч в Гордо. Мама просто кипела от ярости, но отец не слишком переживал по этому поводу. Дэви Рэю приложили к голове компресс со льдом. Его лицо стало фиолетовым от синяков. От отца я узнал, что у Джонни действительно оказалось сильное сотрясение мозга. Док Пэрриш уложил его в постель на две недели, запретив вставать до тех пор, пока сам не удостоверится, что с Джонни все в порядке. И даже после того, как он поднялся на ноги, ему еще долго не разрешалось бегать, участвовать в мальчишеских играх, а также ездить на велосипеде, который его отец извлек из-под трибун в целости и сохранности. Таким образом, Брэнлины не просто отколошматили нас – они украли у Джонни Уилсона кусок лета, потому что никогда больше ему не будет двенадцать в июне.