Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

Я взглянул на «таймекс». Четыре часа назад Дэви увезли на операцию, и он все еще был жив.

– Он выкарабкается, – уверенно сказал я. – Дэви сильный. Он обязательно поправится.

Мучительно медленно прошел еще один час. Спускалась ночь, а с ней – холодный туман. Мистер Коллан побывал в туалете, смыл с лица маскировочные полоски, вычистил грязь из-под ногтей, после чего переоделся в предложенную медсестрой зеленую больничную рубашку.

– Больше я на охоту не пойду, никогда в жизни, – сказал он моему отцу. – Христом Богом клянусь. Когда Дэви Рэй поправится, в доме не останется ни одного ружья.

Мистера Коллана начали душить рыдания, и он закрыл лицо руками. Отец обнял его за плечи.

– Знаешь, что он сказал мне сегодня, Том? – спросил мистер Коллан. – Всего за десять минут до того, как это случилось? Он вдруг говорит: «Мы ведь не станем стрелять в него, если увидим? Мы ведь вышли поохотиться на оленей, правда, папа? Мы ведь не станем стрелять в него?» Знаешь, про кого он говорил?

Отец покачал головой.

– Про того зверя, что сбежал с ярмарки. Почему он думал именно о нем перед тем, как случилось несчастье? Как ты считаешь, Том?

Мне было очень больно все это слышать.

В комнате ожидания появился седовласый врач в очках с тонкой стальной оправой. Мистер и миссис Коллан моментально вскочили и бросились ему навстречу.

– Могу я поговорить с вами за дверью, в коридоре? – спросил врач тихо.

Мама схватила отца за руку. Мы все поняли: седой врач принес плохие новости.

Когда Колланы вернулись, мы узнали, что операция закончена и Дэви перевезли в палату. За состоянием здоровья Дэви ведется постоянное наблюдение, а о том, чего ждать дальше, можно будет сказать только утром. Отец Дэви поблагодарил нас всех за то, что мы приехали, за помощь и поддержку, и попросил вернуться домой и поспать.

Бен с родителями оставались в больнице до десяти часов вечера, после чего уехали. Через полчаса домой отправились Уилсоны. Родственники Колланов тоже мало-помалу разъехались. Священник сказал, что останется с нами столько, сколько понадобится. Схватив мою маму за руку, миссис Коллан попросила ее задержаться еще ненадолго. Мы остались сидеть в комнате ожидания с белыми стенами, а на улице туман превратился в дождь, затем он перестал, а потом мимо окна опять поплыл клочьями туман, пронизанный мелкой моросью.

После полуночи мистер Коллан вышел в холл к кофейному автомату, но уже через несколько минут вернулся в сопровождении седовласого врача:

– Диана, он пришел в себя!

Взявшись за руки, родители Дэви заторопились к своему сыну.

Прошло десять минут, которые показались мне вечностью, и мистер Коллан снова появился в комнате ожидания. В горящих огоньках сигарет бывает больше жизни, чем я сумел увидеть в тот момент в его глазах.

– Кори? – тихо позвал он. – Дэви Рэй хочет с тобой поговорить.

Я понял, что от страха не могу двинуть ни рукой, ни ногой.

– Давай, Кори, – настойчиво сказал отец. – Все в порядке, проведай его.

Поднявшись со стула, я направился вслед за мистером Колланом.

У входа в палату, в которой лежал Дэви, беседовали священник и седой врач. Глядя на них, ни о чем хорошем не думалось. Мистер Коллан открыл передо мной дверь палаты, и я зашел внутрь. Рядом с кроватью, покрытой прозрачной пленкой кислородной палатки, сидела на стуле миссис Коллан. От лежавшего под бледно-голубой простыней тела змеились пластиковые трубочки, по которым из бутылок на высоких штативах текли прозрачная жидкость и что-то темно-красное, наверно кровь. Рядом с кроватью имелся прибор, на круглом черном экране которого периодически появлялась зеленоватая точка. Увидев меня, миссис Коллан наклонилась к изголовью кровати Дэви и тихо шепнула ему:

– Кори пришел.

Я услышал звук тяжелого дыхания и почувствовал запах отбеливателя тканей «Клорокс» и чистящего средства «Пайн-Сол». Снаружи по стеклу барабанил дождь.

– Присядь сюда, – сказала миссис Коллан, поднимаясь со стула.

Я подошел к кровати. Миссис Коллан взяла Дэви Рэя за руку, белую, как итальянский мрамор.

– Я постою рядышком, Дэви, – проговорила она. Потом вымученно улыбнулась, что, по-видимому, стоило ей немалого труда, и опустила руку Дэви на простыню.

Я стоял рядом с кроватью, глядя на лицо моего друга сквозь прозрачную пленку кислородной палатки.

Он был очень бледен, под его глазами залегли темно-бордовые впадины. Кто-то аккуратно причесал ему волосы, и теперь они блестели от влаги. Простыня укрывала его до самого горла, и я не видел ни малейшего следа тех тяжких ран, из-за которых он оказался здесь. В ноздри были вставлены прозрачные трубки, губы приобрели сероватый оттенок. Лицо Дэви Рэя казалось восковым, глаза смотрели прямо на меня.