Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

– Тут и стой, болван этакий! – проорал мистер Вежливое Обращение.

– Так вы, мистер, можете забить его до смерти, – проговорил Дэви Рэй.

– Этот сукин сын не чувствует боли! У него шкура толщиной с железный лист. Послушай, пацан, не учи меня, что делать, или я выброшу тебя отсюда за шиворот!

Я не знал, чувствовало ли животное боль на самом деле. Все, что я видел наверняка, – это капли крови, появившиеся на серой шкуре там, где ее пробили гвозди бейсбольной биты.

Животное было наполовину ниже слона, величиной примерно с наш пикап. Толстые бугры мышц на его спине вздрогнули, и рой мух лениво поднялся в воздух. Оно стояло неподвижно, освещенное тусклым искусственным светом, утопая короткими толстыми лапами в месиве из собственных экскрементов и остатков гнилых фруктов. В основании шеи, покрытой сероватой кожей, виднелись остатки трех спиленных рогов.

Я едва не сел на пол от изумления. Удержало меня лишь то, что я хорошо помнил, что находилось у нас под ногами.

– Этот зверь очень старый, – объявил мистер Вежливое Обращение. – Вы, наверно, слышали о том, что некоторые черепахи живут по двести или даже триста лет? Так вот, по сравнению с этим зверем из Затерянного мира черепахи покажутся вам подростками. Вот кто настоящий старый хрыч! – воскликнул он и захохотал так, будто сказал что-то ужасно смешное.

– Где вы его нашли? – словно бы со стороны услышал я собственный голос, поскольку мое сознание было слишком потрясено увиденным, чтобы продолжать работать.

– Я купил его за семьсот долларов наличными. Тогдашний владелец этого зверя возил его по Луизиане, я встретил его в краю Каджунов [27] Край Каджунов – район на юго-западе штата Луизиана, населенный каджунами, потомками акадийцев, колонистов из поселения Акадия во французской Канаде. . Перед этим его показывал публике один техасец, а еще раньше таскал по ярмаркам парень из Монтаны. Это, как я понимаю, происходило еще в двадцатые годы. Да, этому чудовищу довелось помотаться по свету.

– У него кровь течет, – тихо и тревожно проговорил Дэви Рэй.

Половинку батончика «Зеро» он держал в кулаке, опустив руку вниз. Аппетит у него, как видно, совершенно пропал.

– Ну и что с того? Иначе он бы и голову к вам не повернул, такая ленивая и тупая скотина. В его здоровенной башке мозгов всего-то с грецкий орех, уж я-то знаю.

– А откуда он вообще взялся? – спросил я. – Я хочу сказать… кто поймал его первый?

– А, это было давным-давно. Тот придурок в краю Каджунов что-то болтал мне, да я позабыл. Вроде бы его поймал какой-то профессор то ли в джунглях Амазонки, то ли в Бельгийском Конго, точно не помню. Короче говоря, на каком-то труднодоступном плато, где никто ни до профессора, ни после него так и не бывал. А звали его… то ли профессор Чандлер, то ли Калландер… нет, не так…

Хозяин балаганчика щелкнул пальцами:

– Профессор Челленджер! Он-то и поймал эту зверюгу и привез к нам. Это три… тре…

– Трицератопс! – выпалил я.

Я-то знал названия динозавров, мне не нужно было объяснять.

– Точно, тре… цераптопс, – кивнул в знак согласия мистер Вежливое Обращение. – Так его и зовут.

– А зачем ему отпилили рога? – спросил Джонни.

Джонни, как видно, тоже опознал породу зверя и, встав рядом со мной, даже отважился взяться рукой за железную перекладину.

– Кто отпилил динозавру рога, мистер?

– Я и отпилил, надо думать. А что оставалось делать? Посмотрели бы вы на них прежде! Рога у него были как копья: он протыкал ими не только стенки трейлера, но даже листовой металл. Моя цепная пила изломалась на мелкие кусочки, пока я отпилил рога до половины, пришлось остальное рубить топором, будь оно все неладно. А ему хоть бы что – лежит себе на боку и в ус не дует, только жрет да гадит.

Мистер Вежливое Обращение пнул ногой половинку недозрелого арбуза, которую динозавр вывернул из жидкой грязи.

– Можете себе представить, какая прорва денег у меня уходит, чтобы это чудовище могло лакомиться фруктами круглый год? Я никогда не прощу себе, что выкинул на ветер эти семь сотен так глупо!

Дэви Рэй подошел к решетке и остановился рядом с Джонни.

– Он ест только фрукты? – спросил он хозяина.

– Нет, эта прорва жрет все, что угодно, только давай! Когда ярмарочный сезон заканчивается, я кормлю его всякими отбросами и древесной корой. – Мистер Вежливое Обращение ухмыльнулся. – Но от фруктов запах становится чуть получше.

Маленькие черные глазки трицератопса медленно закрылись и снова открылись. Его массивная голова покачивалась из стороны в сторону, словно в поисках какой-то мысли. В загоне ему едва хватало места, чтобы развернуться. Глубоко и печально вздохнув, зверь облегчился прямо в жижу под ногами, после чего замер, уставившись в пустоту, только струйки крови медленно стекали по его шкуре.