Анна Тищенко - Тёмный лабиринт

Эрик, подцепив на ходу брошенную на пол одежду, исчез за маленькой боковой дверью, бросив Кэти через плечо:

– Я встречу тебя в зале.

Не успела Кэти снова обидиться, как камердинер, вежливо поклонившись, проинформировал её, что будет ждать за дверью, чтобы проводить в бальный зал и представить. Поскольку излить гнев и возмущение происходящим оказалось решительно некому, она начала приводить себя в порядок. Минуту спустя прибежала на помощь кем-то вызванная Фанни. Рыженькая горничная, ещё полчаса назад лучившаяся весельем и счастьем, сейчас являла собой вместилище мировой скорби – губы надуты, покрасневшие глаза распухли от недавних слёз. Доискиваться причин долго не пришлось.

– Фанни?

– Ах, мисс, я его бросила! Моего Мэтью! У-у-у-у….

– Но почему…

Выяснилось, что камнем преткновения оказался предмет, рушивший мир и между более значительными представителями рода человеческого. Да что там, не оставляет сомнений тот факт, во имя религии было убито больше народу, чем по какой-либо другой причине. Сколько войн случилось во имя мира, добра и истины! А Мэтью, как выяснилось, высказал что-то очень неучтивое относительно инцидента, произошедшего между Ноем и Хамом.

– Ну, вот тогда я и сказала ему, что между нами всё кончено. Вот. – И она завыла в голос.

Если девушка, расставшаяся по собственной инициативе с женихом ввиду несогласия по вопросам теологическим, решит искать утешения и понимания у девушки, чей кавалер покинул ложе любви с поспешностью голодного волка, учуявшего запах жирного кролика, она это понимание, скорее всего, не найдёт.

Кэти уточнила:

– То есть, ты его бросила из-за Ноя?

– Но мисс, Мэтью назвал Ноя старым алкоголиком!

И тут Кэти взорвалась. В течение трёх минут она доходчиво и аргументировано объяснила остолбеневшей горничной, что она думает о теологических спорах вообще, о Ное в частности, и о том куда она, Фанни, должна отправить Ноя вместе с Хамом, и всех их многочисленным семейством, а заодно и животными.

– Стало быть, мисс, думаете, я погорячилась маленько?

– Фанни, – твёрдо сказала Кэти, – лично я бы, имея выбор между пьющим мёртвым Ноем и симпатичным (говоришь, он лапочка?) живым Мэтью, выбрала бы второе.

– Ой, наверное, правда ваша, мисс…

Общими усилиями через пятнадцать минут Кэти была готова. Она посмотрела на себя в зеркало. Странно, но никаких глобальных перемен во внешности заметно не было. Ну, разве что губы и щёки ярче обычного, а в остальном выглядит как обычная восемнадцатилетняя девушка, а ведь теперь она многоопытная женщина! Решив серьёзно поразмыслить об этом, когда будет побольше времени, она выскользнула за дверь.

В конце тёмного коридора, скудно освещённого факелами, чёрные ленты дыма которых вплетались в сумрак высокого потолка, замаячил сияющий проём. Когда до входа в бальный зал оставалось несколько шагов, Кэти повернулась к сопровождавшему её камердинеру.

– Ах! Я забыла веер! Не могли бы вы принести его?

Получилось, кажется, очень естественно. Ей показалось, что глаза Стоуна весело блеснули.

– Конечно, мисс.

Любопытно, сколько времени у него уйдёт, чтобы найти веер, заботливо спрятанный под подушку смятой постели? У неё точно есть минут пятнадцать, чтобы осмотреться, прежде чем её представят. Кэти уверенно шагнула в бальный зал.

Свет от сотен свечей заливал огромное помещение с неожиданно низкими сводами. Соединяющие пол и потолок готические окна не имели стекол, и плющ беспрепятственно проникал из внутреннего двора, полз вверх и вниз, то отдельными плетями, то сплошным зелёным ковром покрывая стены, расписанные фресками, столь реалистичными, что изображённые на них люди так же казались гостями этого бала. Впечатление усиливали живые цветы, поставленные вдоль стен – томные махровые камелии, аскетичные тюльпаны, вздрагивавшие своими лаковыми головками от движения воздуха, изломанные, чарующие своей болезненной красотой орхидеи. Их аромат смешивался, переплетался, подогретый огнём свечей, поднимался в воздух, струясь под резным потолком, и наполнял лёгкие сладким дурманом.

«Как странно», – подумала Кэти, любуясь прихотливыми изгибами плюща, – «Сейчас это конечно очень красиво, но зимой, когда листья опадут и голые ветви будут казаться чёрными трещинами на стенах, гигантской паутиной… И какие странные фрески!». Изображённые на них сводчатые комнаты с изумительной точностью продолжали перспективу самого бального зала, только вот персонажи были одеты в белые и алые пеплумы и тоги, или не одеты вовсе. «Какое-то античное празднество» – догадалась Кэти.